— Она говорит мерси и удивляется, откуда ты это знаешь? Я тоже тебе удивляюсь, — добавляет он.— Не занимайся отсебятиной. Я ещё кое-что знаю, но об этом пока рано говорить. Спроси: не связан ли кто-нибудь из работников архива с вашим неопасным ЮПТ?— Так ты продолжаешь иметь упорное подозрение на этого барона? — пытает меня Иван. — Так она спрашивает.— Да, я подозреваю именно его. Если не он сам, то его сообщники. Откуда они, этого я ещё не знаю: хоть из Ватикана.— Ватикан не занимается такими делами, — оскорблённо заявляет Иван от имени мадам Констант.— Вот поэтому я вам обоим и толкую про НТС. Они-то как раз такими делами занимаются.— В этом она с тобой согласная. Она тебя благодарит и будет искать для тебя дальше.А кукушка продолжает куковать. Иван, пытаясь развлечь меня, то принимается жаловаться на капиталистическую жизнь, на дороговизну больницы, в которой лежит дочь, на отсутствие заказов, то перескакивает на попа, видя, как я томлюсь. А я смотрю на телефон и слушаю звуки улицы. Проходит ещё два часа — и ни одного звонка, словно все вымерло.— Пойдём, я покажу тебе мастерскую, — предлагает Иван, — и немного поработаю. Если ты у нас поживёшь ещё месяц, я могу окончательно прийти к разорению. Но для нашей родины я готов трудиться и на это.— Так что же ты трудишься вдали от неё? — раздражали меня эти Ивановы присказки, прямо сил не было, но до сих пор я терпел, а тут не выдержал. Кто он такой, чтобы так распинаться? Как ни крути, одно выходит: натуральный эмигрант, от этого не отвертишься. «Наша родина», «моя страна»… — что-то я не слышал о том, чтобы Командир или Виктор-старший трубили об этом на каждом перекрёстке, а уж они-то трудились не за страх, а за совесть: у Командира звёздочка золотая, у Виктора-старшего орденов полна грудь. Да у нас вообще не принято… А этот только и делает, что говорит, столько наговорил, что дальше некуда. — Кто ты такой, Иван? — продолжал я, накаляясь. — Рихард Зорге? Или полковник Абель?— Кто они? — необидчиво заинтересовался Иван. — Это ваши люди?— Кто такой Лоуренс? Небось слышал?— Это ихний шпион, — тут же ответил Иван.— Ихних шпионов знаешь, а про наших разведчиков не слыхал? Да, Иван, в самом деле далеко ты от родины оторвался.— Ты на мой язык намекаешь? — обиделся Иван.— Да, и на язык тоже.— А сам как говоришь? — Иван злорадно улыбался. — Ты говоришь: «мадам Жермен», «мадам Констант». У нас так можно называть только таких женщин, которые гуляют на панели. А про порядочную мадам нельзя так сказать. Или ты всё время говоришь: гран мерси. Это неверно…Я тоже улыбнулся:— Спасибо, Иван. Преподаёшь мне урок хорошего тона?.. Что поделаешь, когда языком плохо владеешь.— Я тоже плохо знаю ихние порядки, — согласился Иван. — Я бедный русский в этой стране.— Вот об этом и речь: о твоём социальном положении. Оглянись на свою мастерскую, — мы уже прошли из дома через боковую дверь по коридору и оказались в низком просторном помещении, заставленном станками всякого назначения. — Да у тебя тут целый цех, Иван, во главе с подпольной электропилой. Я распознал твою душу, Иван: ты есть типичный мелкий собственник. А может, и не мелкий, это мы ещё проверим. У нас, знаешь, какие мебельные комбинаты!— Я знаю, — с грустью отозвался Иван. — В нашей стране не разрешают собственников, даже мелких. Но я же сам работаю от зари до зари, я никого не эксплуатирую, а меня — все. Я работаю под нажимом.— Звонок-то мы услышим? — спросил я, заглядывая в раскрытые двери мастерской, откуда видна улица.— У меня тут стоит второй аппарат, — Иван кивнул на столик в углу, напоминающий конторку. — Вдруг позвонит заказчик?— Кто же тебя эксплуатирует, Иван? Заказчики? — Интересно всё-таки, что он ответит.— Я всеми эксплуатированный, — не задумываясь, отвечал Шульга. — Налог у меня кто отнимает? Эксплуататор. Цены кто повышает? Они, тоже эксплуататоры. А три месяца назад в Льеже открылась большая фирма, и все мои заказчики побежали туда. Скоро я совсем останусь без заказов и разорюсь.— Четыре с плюсом тебе, Иван. Ты получил наглядный урок политэкономии на собственной шкуре. «Крупная буржуазия разоряет мелкую», — вот как должен ты был мне ответить. Тогда я поставил бы тебе пятёрку.— Тут все друг друга разоряют, — с готовностью подтвердил Иван. — Каждый эксплуататор думает о самом себе, а не о других эксплуататорах. Никакой классовой солидарности. Они снизили цены на двери и рамы для окон, которые я делал.— Можешь не объяснять, Иван. Крупное производство рентабельнее, чем мелкое полукустарное, вроде твоего. Усвоил?— Они эксплуататоры, но я тебе скажу, что они дураки, — с усмешкой отозвался Иван. — Зачем они рассылают всем проспекты на двери и окна? Ведь это очень дорого стоит, красивые цветные проспекты, а они шлют их бесплатно, они только деньги теряют на этом.— Пять с минусом, Иван, — я засмеялся. — Может, им как раз выгодно рассылать эти проспекты, иначе они бы их не рассылали. Не такие уж они дураки, Иван.— Почему ты так думаешь?— Потому что с помощью этих бесплатных проспектов они и переманивают твою клиентуру. Они на тебе заработали, Иван, на эти проспекты.— Вот я и говорю, что они меня эксплуатируют, — уныло согласился Шульга. — Тебе хорошо, ты понимаешь нашу экономическую политику, а я всегда работал по устному разговору, мне трудно, я малограмотный Иван. В России я рос в нашей деревне, и сейчас тоже живу — в ихней деревне. Мы тёмные деревенские жители и закованы в цепи капиталистических стран. Приедет человек из города и тут же обманет меня, тут есть такие коммерческие вояжёры, которые всех обманывают. Они любили нас во время войны, когда мы освобождали их от бошей, а теперь они нас только эксплуатируют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107