Что может быть лучше пьянящего запаха левкоя за скамейкой, на которой сидишь ты в окружении друзей? Гриня, конечно же, принес сопелочку. Не поленился, инкрустировал ее подпалинами - не сопелочка, а игрушка.
- Последнее достижение изобретательской мысли! - гудел Гринько. Свистнешь раз - прибежит няня, свистнешь два...
- ...появится Баба Яга, - подхватил Панин.
- Почему же Баба Яга? - не согласился Гринько. - Как раз наоборот, хорошенькая и - заметьте! - чернявенькая Ягуся.
- А у нас, Василь, перемены. Новоселье справили. Понемногу осваиваемся. Одна тетя Прися недовольна, никак не может привыкнуть. Грозится уйти.
Ванжа потрогал себя за усы.
- Прощай, "теремок", - тихо сказал он. - Кто-кто, а полковник, должно быть, на вершине счастья, сбылась его мечта... Олекса Николаевич, вы же знаете, мне не терпится услышать главное. И Ремез прибегал, и вот Гриня, да разве от них дознаешься! Все им некогда.
Панин был готов к такому повороту в разговоре. Не отмолчишься, все равно когда-то придется сказать правду.
- Оно и в самом деле некогда. Горячие были денечки. - Панин все еще колебался. - Ну, в общих чертах о фирме, о "шерстянниках" тебе рассказали. Следствие закончилось, суд воздаст каждому по заслугам. Что касается Полякова и Квача, то тут я не все знаю. Настоящая фамилия Квача - Нарыжный. Перед войной сидел за грабеж. Бежал. Во время оккупации служил фашистам. Не какая-то там пешка, а следователь зондеркоманды. Там же во вспомогательной полиции подвизался Поляков. Когда пришли наши войска, Нарыжный бесследно исчез, хотя были некоторые данные о том, что гитлеровцы не взяли его с собой.
- А Поляков?
- Поляков тогда сдался. Выдавал себя за невинную овечку. Отбыл наказание и жил на Севере. Там женился. А Нарыжный, как теперь стало известно, притаился тут у нас с фальшивыми документами. Кто бы мог думать, что под личиной инспектора райфинотдела, а позднее заведующего складом трикотажной фабрики Квача прячется изменник Родины, следователь гитлеровской зондеркоманды? Что рваную рану под ключицей он получил не в бою с фашистами под Лохвицей, а во время облавы на партизан? Солдатская книжка, справка из госпиталя, заключение комиссии о демобилизации - все было изготовлено блестяще.
- Сам он вряд ли сумел бы запастись такими документами, - заметил Ванжа. - Его готовили?
- Будет из тебя человек, - похвалил Панин. - Да, и готовили старательно. Документы, биографию... Нарыжный, теперь уже Квач, женился на одинокой женщине на Чапаевской и стал ждать своего часа. Такое у него было задание: затаиться и ждать.
- Чего? - спросил Гринько.
- Не чего, Гриня, а кого. Как водится в таких случаях, к Квачу должен был прийти связной. Но что-то там в шпионской машине заело. Время шло, а никто не приходил. Если верить Квачу, то он даже обрадовался. Понимал, что его карта бита, совсем было притих. Была только одна забота: как бы не всплыло на поверхность его прошлое. Жена померла. Решил больше ни с кем не связывать судьбу, купил щенка, вырастил и зажил вдвоем с Цербером. Когда Квач забыл и думать о своем двуликом существовании - столько же лет прошло! - объявился Поляков.
- Искал его?
- Встретились случайно, на улице. В то время Поляков жил уже в нашем городе в известном тебе Тимирязевском переулке. Когда надоел суровый климат, сунулся в родные края, а там бывшего полицая встретили враждебно, люди показывали на него пальцами. По совету своей родственницы Валентины переехал к нам. Помнишь, ты проводил Олега Горлача до дома на Хабаровской? Там живет Валентина. Она, кстати, тоже проходит по делу "фирмачей" как соучастница. У нее в доме был тайный склад для водолазок. Так вот, когда встретились эти два типа, Поляков обрадовался, Квач - наоборот, но виду не подал. Поляков сказал, что имеет дом, семью, но временно остался без работы. Не скрывал, что, будучи экспедитором на мясокомбинате, не брезговал жульничеством. Жаловался на народных контролеров: мол, суют нос куда не следует, пришлось, пока не схватили за руку, уволиться по собственному желанию. Узнав, что Квач собирается на пенсию, Поляков пожелал устроиться на его место.
"Как же я тебя отрекомендую?" - спросил Квач.
"А это уж не моя забота, - сказал Поляков. - Придумай что-нибудь, словом, постарайся".
Квач постарался. Надеялся таким способом отвязаться от Полякова. И действительно, долгое время Григорий Семенович не трогал его. Заходил раз или два, к себе не приглашал. На расспросы о работе отвечал шуткой: "С паршивой овцы хоть шерсти клок". Теплым майским вечером пришел взволнованный, бросил на стол пачку денег.
"Что это?" - поинтересовался Квач.
"Или ты ослеп? - взорвался Поляков, но сразу же сбавил тон. - Бери, не упирайся. Как-никак ты оказал мне добрую услугу. Сделаешь еще одну - не поскуплюсь".
"Какую?" - спросил Квач.
"Прибрать нужно одну слишком любопытную девицу. Кое-что пронюхала, того и гляди побежит в милицию".
Квач будто бы начал упираться. Поляков пригрозил:
"Меня возьмут - и ты загремишь. Глянь сюда".
И показал Квачу фотографию.
Панин взволнованно взглянул на Ванжу.
- Василь, тебе плохо? Может, не надо продолжать?
- Надо, товарищ капитан. Я должен знать все. Понимаете? Все! Не бойтесь за меня.
- На фото был сам Квач - в мундире, с фашистским крестом. Как этот снимок оказался у Полякова, неизвестно. Квач не знает, а Поляков уже не расскажет. Где-то прятал, на всякий случай, такие люди весьма предусмотрительны. Вдруг сгодится! И сгодилось. Квач понял, что отныне над ним будет висеть меч...
"Когда-то ты неплохо умел это делать, - сказал Поляков. - Не разучился? Гляди, чтобы все было шито-крыто. Почему не спрашиваешь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65