- Лубенец получил записку. Читай. Неизвестный доброжелатель обвиняет милицию в том, что она стала на защиту Яроша. Мол, поспешили снять с него подозрения. Фактически то же самое, что сказал Очеретный.
Панин пробежал глазами бумагу.
- Почерк намеренно изменен, - сказал он. - Буквы совсем падают влево. Экспертам не давали?
- После того как письмо прошло столько рук?
- Вы правы. Да и писал его, думаю, тот, кто хорошо знает, что такое дактилоскопия.
- Отдам я его Ремезу, - проговорил полковник. - Эта анонимка подействует на него, как красная тряпка на быка... Рахим звонил, знаешь?
- От Павелко. Но без подробностей.
- А где их взять, подробности, когда он только и сказал: вышел на важный след. Очень спешил. Я через областное управление попросил самарских коллег посодействовать.
- Водолазки?
- Признаться, я не очень верил этой версии, но Рахим... Не будем спешить с выводами. Ты уже обедал?
- Вы хотите спросить, ужинал ли?
- А который час?
Зазвонил телефон.
- Не иначе моя Евфросиния Тимофеевна! Перепадет мне сейчас и за обед, и за ужин.
Журавко сгреб трубку широкой ладонью, и по тому, как его лицо приняло ласковое и одновременно виноватое выражение, Панин понял, что начальник не ошибся.
2
Двор Самарского горпромкомбината был тесный и захламленный. В глубине его виднелись приземистые цеховые здания и складские помещения. Около одного из них суетились рабочие, укладывая картонные ящики в контейнеры, покачивался на стреле крюк автокрана. Вдоль ограды шелестели листвой молодые топольки.
Из окна кабинета директора была видна почти вся территория предприятия, металлические, покрашенные в пепельный цвет ворота и незастекленное окошко проходной.
- Обижаете, товарищ майор, незаслуженно обижаете, - бубнил директор комбината Гаркавый, обмахиваясь свернутой вчетверо газетой, хотя в кабинете было нежарко. - Наконец, какие у вас основания?
Гафуров был сама вежливость.
- Вы напрасно волнуетесь, Дмитрий Егорович, - говорил он, совсем неслышно выбивая дробь двумя пальцами на подоконнике. - Вряд ли стоит волноваться преждевременно. Нас интересует человек, который в скором времени прибудет на комбинат. Это не ваш работник, но я хотел бы видеть, с кем он будет общаться. Да вот и он! Легок на помине.
В ворота въезжал фургон. Навстречу ему, показывая дорогу, спешил вертлявый человечек в полинявшей на солнце безрукавке.
- Кто это, Дмитрий Егорович?
- Не знаю фамилии, но машина с трикотажной фабрики. Она не раз у нас бывала.
- Я не о машине. Тот, в безрукавке, кто?
- Лойко, экспедитор наш... Вспомнил я, товарищ майор. Мы просили у трикотажников шерстяной путанки. С сырьем, знаете, туго, а мы, значит, как бедные родственники, нам и путанка сгодится. Хотя мороки с нею... Я сам документы подписывал. Гальченко, спасибо ему, не скряга. Есть же у нас хозяйственники - и сам не ам, и другому не дам.
- А что, этот ваш экспедитор не должен был сам ехать за путанкой?
- Конечно! Его обязанность. Но на деле, признаться, бывает и иначе. Поехал, скажем, с требованием, а груз не готов. Или транспорт в разгоне. Тогда фабрика своим, значит. Само собой, выставят счет, даром машину никто гонять не будет. Я сейчас уточню, что там привезли.
- Потом, потом? - удержал директора Гафуров. - Они сами разберутся. А это кто сейчас подошел к фургону, высокий?
- Горлач.
- Кто-кто?
- Начальник трикотажного цеха Горлач. Так сказать, заинтересованное лицо. Путанка идет на нужды его цеха.
Майор мысленно присвистнул. "Вот это да! Охотились на одного Горлача, а вынырнул еще и второй. Заинтересованное лицо... Очень возможно, что и заинтересованное. Впрочем, не исключено - просто однофамилец, фамилия распространенная".
- Знакомая фамилия, - сказал он равнодушно. - У этого вашего начальника цеха случайно нет сына?
- Олег? Шалопут, а не сын. Учился в политехническом, выгнали. Что-то там по женской линии перестарался. Теперь баклуши бьет, усевшись на отцовскую шею... Где это вы успели о нем услышать?
- Не помню. Кажется, тоже что-то по женской линии. Парень, видимо, пижонистый.
- Видел как-то. Красавец. Может, отсюда и беда, если в голове негусто.
Из фургона разгружали мешки. За углом столовой, пристроенной к помещению дирекции, не было видно, куда их относили. Гаркавый сказал, что как раз там находится склад сырых материалов и путанку, наверное, сейчас взвешивают. Директор явно повеселел и теперь смотрел на Гафурова более дружелюбно.
- Работка у вас непоседливая, - посочувствовал он майору. - Наверно, натворил беды этот водитель, если вы за ним даже сюда примчались. Сбил кого-нибудь?
- От вас, Дмитрий Егорович, ничего не скроешь, - усмехнулся Гафуров. Насквозь видите. Сбил, чертов сын, и надеется замести следы. Кроме того, хочу посмотреть, что он "запланировал" на обратный рейс.
- Калымщик?
- Вот-вот. Ну, фургон уехал, нам осталось убедиться, что привез он именно путанку. Меня она, конечно, не интересует, но такой у нас порядок. Сделайте это сами, только как-нибудь так, словно мимоходом. И вот что, Дмитрий Егорович: обо мне и вообще... одним словом, молчок. А то знаете, как бывает: вы - Лойко, Лойко - еще кому-то, и испортим все дело.
Директор, припадая на одну ногу, вышел. Майор доверял фронтовику Гаркавому, но все же не хотел до конца посвящать его в свои дела. Из многолетнего опыта знал, как иногда одно лишнее слово ломает даже самую продуманную в деталях операцию, а тут, как любит говорить Павелко, все еще вилами по воде писано...
Гаркавый вернулся бодрый. В каждой руке держал по бутылке лимонада.
- Путанка согласно накладной! - воскликнул он. - Лучше, чем я надеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65