Потом выбралась на берег и, растерев одеревеневшие ноги, снова побежала. Куда? Неважно, лишь бы подальше от Вульфа.
Утро застало Наташу в сосновом бору. Местность была совершенно незнакома. Надо было подумать, где пересидеть день. Разыскала орешник. Укрыла ноги сухими листьями и как будто немного согрелась. Наташа твердо решила сколько хватит сил, пробираться навстречу артиллерийскому. гулу Наши где-то недалеко.
Усталость взяла свое…
Проснулась Наташа от легких толчков в плечо и не сразу вспомнила, где она… Склонясь над ней, стояла пожилая немка и что-то спрашивала. Девушка немного пришла в себя и сказала, что заблудилась в лесу.
— А у кого ты работаешь? — спросила немка.
— Там… В Вальддорфе.
— Вальддорф?.. О, далеко. Как же ты здесь очутилась?
— Я же сказала — заблудилась, — повторила Наташа, осторожно осматриваясь по сторонам: нет ли кого-нибудь еще здесь, кроме этой навязчивой немки. — Пошла ночью искать корову и заблудилась.
— Не умеешь лгать, фрейлейн, — улыбнулась немка. — Я вижу, кто ты. Ты беглянка. Но не бойся, я не выдам.
Наташа настороженно глянула на женщину: никогда еще не слышала она от немцев участливого слова.
— Посиди здесь, я принесу тебе поест и одеться. Ты совсем раздета. И не вздумай идти дальше: там запретная зона.
Женщина, сутулясь и опираясь на палку, удалилась. Наташа не знала, что ей делать: бежать или дожидаться возвращения немки. Бежать… А что, если в самом деле впереди запретная зона? До вечера оставаться здесь? А вдруг немка ее обманула и приведет эсэсовцев?
И Наташа опять схитрила. Пошла следом за немкой, ступая в отпечатки ее ног. Вскоре они вывели ее к проселочной дороге, и Наташа увидела впереди небольшую деревушку. Стараясь ступать на валежник, чтобы не видно было ее следов, Наташа забралась в густой кустарник. Здесь ее не так легко найти, а она сразу всё увидит, если немка обманула.
Прошло с полчаса, прежде чем девушка снова услышала чавкающие по грязи шаги. Немка возвращалась одна, с плетенкой в руке. «Неужели и вправду несет мне кушать? — думала Наташа — Вот уж не думала, что и среди них есть хорошие люди».
Удостоверившись, что за женщиной никто не идет, Наташа поднялась и вышла навстречу уж очень ей хотелось есть.
— Ай, нехорошо, — обиженно сказала немка. — Я же просила тебя ждать на месте. Я могла пройти назад другой дорогой, и мы бы разминулись.
Наташе вдруг захотелось плакать.
— Я боялась, — чистосердечно сказала она, — почувствовав теперь полное доверие к этой пожилой женщине с такими же густыми морщинками вокруг глаз, как и у ее, наташиной, матери. — Я боялась…
— Боялась… — повторила немка, с упреком глядя на Наташу. — Да, наши столько натворили, что теперь люди шарахаются от всех немцев, как от зверей. Да… Но, фрейлейн, немцы тоже люди…
Наташа молчала.
— Фрейлейн, если ты пробираешься к своим, то не пройдешь: лес забит войсками. — Немка с грустью посмотрела на Наташу. — Молодая и красивая ты, фрейлейн. Тебе нельзя к солдатам. — Она пожевала губами и, поколебавшись, сказала: — Видно, что скоро русские будут тут. Ты только не бойся меня. У меня тоже есть дети. До вечера ты будешь здесь, а ночью я прийду за тобой. Пойдем, покажу безопасное место.
…Вечером немка, имени которой Наташа так и не узнала, задворками привела ее к себе, в небогатый крестьянский двор. Наташа отогрелась, обсушилась на кухне, а потом ее поместили в боковушке.
Так прошло около двух недель.
Однажды немка разбудила Наташу среди ночи и сказала, что ей надо уходить: в деревню вошла воинская часть, и в ее доме тоже будут стоять солдаты.
— Ты беглянка, а с этим у нас очень строго… Я должна была на тебя заявить. Не обижайся, фрейлейн, больше ничего не могу сделать.
Старая женщина вывела Наташу в лес, только уже в другую сторону от села и рассказала, как идти, чтобы не натолкнуться на войска.
В лесу Наташу всё же задержали солдаты и сдали в колонну русских людей, угоняемых вглубь Германии. Но возле самого Одера колонну настигла советская танковая часть, и Шумилова вместе с другими была, освобождена.
… Всё это Наташа рассказала лейтенанту Вощину.
— Майор, о котором вы говорили, и раньше бывал у лесника? — спросил лейтенант, внимательно выслушав девушку до конца.
— Нет, я его тогда увидела впервые. Но лесник разговаривал с ним как со знакомым. Постойте, я сейчас вспомню его имя… Как же, как же… Да, Вилли! Так его называла фрау Герта.
— Вы помните его внешность?
Наташа подняла брови.
— Как вам сказать… Он обыкновенный. Роста… такого, как вы, худой… худощавый. В общем, я не могу его обрисовать, но если бы увидела, узнала бы сразу.
— Еще вопрос, Наташа. Вы, кажется, сказали коменданту, что Вульф — фашист.
— Да.
— Откуда вы это знаете?
Наташа растерянно посмотрела на Вощина.
— А кто же он? Конечно, фашист. К тому же, я видела у него фашистский значок. Вы мне не верите?
— Верим, верим, дорогая Наташа, — взял девушку за руку лейтенант. — Вы еще не знаете, какое большое дело вы сейчас сделали. Потом, когда-нибудь я вам расскажу. — Да, кстати, кто это вас так экипировал?
— Танкисты. — Наташа смутилась и расправила складки гимнастерки под ремнем. — Я в лесу совсем оборвалась. И потом… на мне ведь было всё немецкое, так я и чулки выбросила.
Вощин уже хотел было отпустить девушку, но в это время в комнату вошел майор Ярута.
— Здесь русский дух, здесь Русью пахнет, — весело сказал он, кивнул Наташе и пожал руки Вощину и коменданту. — В твоем хозяйстве, подполковник Югов, сразу как-то забываешь, что находишься на чужой земле.
Лейтенант взглянул на Яруту и сразу понял, что тот тоже всю ночь не спал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26