— И нечего зубы сушить. До Рославля там действительно рукой подать.
Брод найти не удалось. Решили плыть.
— Я, ребята, не очень владею... — признался сержант, — так вы за мной поглядывайте.
Вошли в воду не раздеваясь. Зайчик взял оружие у сержанта и держал два автомата в одной руке над водой, а второй греб. Федор плыл рядом с сержантом, чтобы в случае чего помочь. Но помощь не потребовалась. Быстрое течение вынесло их на противоположный берег.
Они вышли на освещенную солнцем крутизну, разделись, выкрутили мокрую одежду, развесили ее по кустам, чтобы скорее высохла, и блаженно растянулись на теплой зеленой траве.
— Вот, бывало, до войны, — мечтательно заговорил Зайчик, — я каждое воскресенье на реку. И Зойка тоже. Плаваем, барахтаемся в воде, хохочем, как маленькие дети. У Зойки на глаз в это время всегда падал мокрый белесый локон. Она взмахивала головой, пытаясь отбросить его, чтобы не мешал, а локон держался, мокрый, пока я не снимал его с ее лица. Зойка смеялась, а на лице сверкали изумрудные капельки воды...
Федор не заметил, как уснул под этот разговор Зайчика, а проснулся оттого, что кто-то больно ударил в бок. Федор, недовольный, открыл глаза.
— Хенде хох! —услышал он приказ и громкий хохот. Федор вскочил и увидел гитлеровцев. Их было пять человек. Увидел и Зайчика с сержантом, которые, недоумевая, посматривали вокруг. Были они, как и Федор, в трусах. Одежда висела тут же. Оружие солдаты уже подобрали и кивали на одежду:
— Шнель! Шнель!
«Как глупо получилось, — подумал Федор, — обрадовались, что переплыли Сож, и распустили уши. Как глупо». Он надевал теплую от солнца, но еще сырую одежду и проклинал себя за то, что уснул. Спали, наверное, и Зайчик с сержантом.
— Влипли, — тихо сказал, одеваясь, Зайчик.
Два солдата долго вели их по лесу. На поляне, запруженной машинами, нашли начальство. Офицер с холеным лицом выслушал одного из конвоиров и спокойно махнул рукой:
— Шиссен... — и добавил: — Вайтер... вайтер. Федор и Зайчик переглянулись. Они все поняли.
Их повели опять к Сожу. Только теперь у одного из конвоиров, кроме оружия, была и лопата. У опушки леса, на крутом берегу, были полузасыпанные траншеи. Солдаты приказали отрыть их глубже.
Сержант растерянно посмотрел на Зайчика, потом на Федора и прошептал:
— Значит, нам крышка?
Зайчик не ответил. Он первый с каким-то остервенением начал рыть, далеко отбрасывая землю. Солдаты курили, посмеивались, разговаривали между собой. Наконец Зайчик выпрямился и, смахивая пот с лица, зло сказал солдатам!
— Одна лопата — мало. Я буду работать, а они что, — указал он в сторону Федора и сержанта, — лясы точить? Давайте еще хотя бы одну лопату.
Солдаты пока ничего не понимали.
— Надо цвай лопат, — отчетливо повторил Зайчик с помощью жестов. — Будет быстро, шнель. Надо цвай лопат... — Он хлопнул рукой по лопате и показал два пальца.
Один из солдат закивал головой, заулыбался и ушел. Федор чувствовал, что Зайчик что-то затевает, но что именно — догадаться не мог. Зайчик по-прежнему держал в руке лопату, словно раздумывая, что предпринять. В этот момент из-за леса на небольшой высоте вынырнули самолеты. Зайчик крикнул солдату, и тот поднял вверх голову. Зайчик с размаху ударил его лопатой по виску. Солдат качнулся и, не успев выстрелить, упал возле траншеи. Зайчик выхватил у него автомат, Федор столкнул солдата в траншею, и они бросились в лес вдоль берега. Услышав далеко позади выстрелы, они пробежали еще немного и, попав в какое-то болото, поросшее мелким ольшаником, остановились. Прислушались — погони не было. Выбрались на сухой островок и упали, обессиленные.
— Спасибо вам, товарищ старший лейтенант, — задыхаясь, сказал Федор. — Думал я, что наша песенка уже спета.
— Повоюем еще, — чуть слышно сказал Зайчик. — Выдержать такую оборону в Могилеве и так глупо погибнуть... Жалко...
На этом островке доели последний кусок хлеба, выданный им на дорогу Евдокией Михайловной.
— Может, изменим тактику, товарищ старший лейтенант? — предложил Федор. — Днем будем отсиживаться, а ночью идти. Все-таки больше шансов проскользнуть незамеченными.
Зайчик некоторое время помолчал, а потом сказал:
— Ты прав, Федор. Я как-то об этом не подумал.
До самого вечера бродили они по островку, густо поросшему высоким черничником, на котором свисали гроздья зрелых ягод. Среди черничника вдруг показывалась красная шапка молодого подосиновика, и Федор радовался находке, как радовался мальчишкой, когда вместе с ребятами на зорьке ходил он по своим излюбленным грибным местам под Барсуками.
— А у нас нет грибов... Я даже не знаю, как они называются, — признался сержант.
— Ты что, на луне жил? — удивился Федор.
— Нет, под станицей Тихорецкой. Там у нас степи... В сумерках тронулись в путь. Двигались на восток, стараясь обходить населенные пункты и дороги. На рассвете остановились у лесного ручья. Ботинки Федора изорвались окончательно. Никакие подвязки им уже не помогали. Федор вымыл ноги, сел на траву и с тоской посмотрел на рвань, которая некогда называлась ботинками.
— Сорвать бы у немца какого-нибудь, — посочувствовал Федору сержант.
— Ты сейчас с ним совсем не хочешь встречаться, — улыбнулся Зайчик. Он напился из ручья и потянулся. — Ой, как жрать хочется, сил нет. Да и обувка Федору нужна.
— Вы на что намекаете? — насторожился Федор.
— А что тут намекать — придется просить у людей. Куда ж ты босой? Сразу пишись в инвалиды...
Они вышли на опушку и увидели недалеко то ли хутор, то ли маленькую деревушку. В зелени садов утопали три или четыре хаты, к самому лесу прижимались хозяйственные постройки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139