Вот такие дела...
— Неплохо придумано, — усмехнулся капитан. — Веди их к особистам. Там разберутся.
Особист — болезненного вида, сутулый лейтенант — хмуро посмотрел на хлопцев, взял принесенную младшим сержантом бумагу Воеводина и распорядился:
— Платонов, примите оружие! А вы, младший сержант, можете продолжать службу.
Младший сержант повернулся, бросил на хлопцев недобрый взгляд и ушел.
— Платонов, — снова позвал особист, — обыщите их. Подошел Платонов — рослый, стройный брюнет лет тридцати, со строго сдвинутыми черными бровями.
— Раздевайтесь, — сказал он ребятам каким-то извиняющимся тоном.
— Совсем? — с недоумением посмотрел на него Эдик.
— Останетесь в трусах, — прежним тоном сказал Платонов и стал в сторонке, направив на ребят карабин.
— С ума сошли... — ворчал Иван, снимая ботинки, брюки, пиджак.
— У нас так положено, — спокойно сказал Платонов, с любопытством разглядывая хлопцев.
— Какие еще есть документы, кроме этого предписания? — устало спросил лейтенант.
— Вот, комсомольские билеты... — сказал Платонов.
— Ну, давайте, выкладывайте все начистоту.
— А что нам выкладывать? — зло проговорил Федор. — Мы студенты Могилевского пединститута — бойцы народного ополчения. Получили приказ доставить с базы снабжения под Чаусами боеприпасы и оружие в Могилев и поехали под командованием старшего лейтенанта, на которого выдано предписание. Но фашисты уже перекрыли дорогу. Вот и все.
— Легенда подходящая, — хмуро бросил лейтенант.
— Какая это легенда, черт побери, когда это чистая правда? — взорвался Иван.
Лейтенант испытующе посмотрел на него:
— А чего ты горячишься, парень? Горячкой ничего не докажешь. Платонов, проверь одежду как следует, пока я их комсомольские документы посмотрю. Осмоловский Федор Михайлович, билет выдан Могилевским горкомом в 1938 году, Стасевич Эдуард Семенович, Ледник Иван Матвеевич... — Лейтенант как-то вдруг оживился, еще раз внимательно глянул на хлопцев.
— С одеждой все в порядке, — сказал Платонов, — наша, отечественная, живого места нету.
— Ясно, одевайтесь. Который из вас Ледник?
— Я, — сказал Иван. Лейтенант прищурил глаза:
— А кто из Ледников у тебя еще есть в семье?
— Мать, — ответил Иван, — да еще брат Виктор. Был Виталик, но лет десять тому назад умер.
— Виктор? Он жив?
— Жив, — ответил Иван. — ЦК послал на Гродненщину партизанить.
— Платонов, — так же негромко приказал лейтенант. — Дай хлопцам поесть, верни оружие и сбегай на склад, может, обмундирование завалялось новое. А то видишь, до чего хлопцы доносились.
— Вы знаете Виктора? — оживился Иван.
— Знал. Много лет. А потом пути наши разошлись. Молчаливый до этого Эдик не выдержал:
— Виктор — это случайность. А если бы вы не знали его, что с нами было бы?
— Может, расстреляли бы, — спокойно ответил лейтенант,
— Безобразие! — возмутился Эдик. — Погибнуть от своих.
— А теперь трудно разобраться, кто свой, кто чужой... Курите? — Лейтенант протянул пачку папирос, и Федор с Эдиком с жадностью закурили.
Когда хлопцы поели, отлучившийся на время невозмутимый Платонов доложил:
— Склад наш пропал, товарищ лейтенант, так что с обмундированием ничего не получится.
— Как это пропал?
— А вот так. Захватили его фашисты в Благовичах.
— Не надо нам ничего, — сказал Иван. — Мы уже привыкли к своему, а новенькое будет еще подозрительнее.
— Ладно, идите. А если тебе, Ледник, доведется с братом встретиться, — скажи, видел в сорок первом под Могилевом Одинцова с Гродненской табачной фабрики...
Поздним вечером пробирались ребята вдоль Чаусского тракта. По их расчетам до Могилева оставалось километров семь.
Издали светило зарево пожаров над городом, а на дороге было пустынно и тихо. Иногда в темноте догорали остовы разбитых машин или вздымались трупы лошадей, лежавших в дорожной пыли. Казалось, ничто не предвещало беды.
Вышли на поле. Впереди темнел небольшой, но довольно рослый лес. Молча приближались к нему ребята. И вдруг услышали громкий окрик:
— Хальт!
Поначалу они опешили от неожиданности и, правду говоря, даже не поняли, что их окликнули по-немецки.
— Ложись! — шепнул Иван, догадавшись, что они напоролись на засаду или сторожевой пост.
— Хальт! — закричал еще громче тот в лесу, и ребятам показалось, что в голосе его был страх.
— Перебежками вправо. Там снова начинается лес. Пошли! — Иван бросился первым.
Прозвучали автоматные очереди. Трассирующие пули прошили воздух над полем красными нитями. Вскочил и побежал Эдик, потом Федор. С опушки леса началась беспорядочная пальба. Ребята бросились в высокую не-скошенную рожь и почувствовали себя в безопасности. Иван, а за ним Эдик бежали уже в полный рост. Колосья хлестали по лицу, стебли цеплялись за ноги, дышать становилось все труднее.
Эдик первым в изнеможении упал во ржи. Не слыша тяжелого дыхания друга, остановился Иван. Подошел и лег рядом. Земля пахла теплой соломой.
— А где же Федор? — Иван вскочил на ноги, позвал негромко: — Федя!
Ответа не было. Встал и Эдик.
— Как же мы сразу не заметили... Федя! — позвал он. Далеко в стороне постреливали вспугнутые гитлеровцы, освещая поле ракетами.
— Назад! По нашим следам, назад! — скомандовал Иван. Но найти собственные следы в ночном поле было невозможно.
Ребята плутали, все время негромко окликая друга, боясь, что их услышат и снова откроют огонь.
— Хлопцы... Я здесь! Хлопцы! — наконец услышали они слабый голос Федора,
— Ты чего?
Федор лежал во ржи, свернувшись клубком.
— Я, кажется, ранен... — сказал он. — Ногу режет, как ножом. Вот тут, ниже колена...
Иван быстро снял с себя пиджак, верхнюю рубашку, сорвал с тела майку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139