В нем были и страх отчаяния, и вздох облегчения, и радость, непомерная радость, с которой ничто не могло сравниться. Этот крик подхватили все студенты. И, словно услышав их, уходя от метких бронебойщиков, танки повернули к позициям студентов.
Студенты притихли. Но они уже знали, что танки с черно-белыми крестами можно остановить, и пусть они не очень-то пугают, стреляя из пушек в белый свет, как в копейку. «Привыкли к легкой жизни», — злорадно подумал Сергей, но в это время за его спиной раздался взрыв. Сергей упал на дно окопа, а когда поднялся, увидел — часть танков подвернула в густой ольшаник, а один, обойдя противотанковый ров, шел прямо на их траншею.
— Связки гранат! — раздался громкий голос Валентина. — Подготовить связки гранат!
А танк приближался, лязгая гусеницами, стреляя из пушки, видно, по позициям артиллеристов, но стоило кому-нибудь из ополченцев подняться над бруствером, как танк бил пулеметными очередями. Кто-то, кажется из первокурсников, побоялся подпустить его поближе и вскочил, чтобы метнуть связку гранат. Прогремела очередь, и, не выпустив из рук связки, парень рухнул в свою стрелковую ячейку. А через мгновение в ней прогремел оглушительный взрыв...
Сергей уже слышал, как подрагивали стенки его окопа. После трагической неудачи первокурсника никто не мог решиться на единоборство с танком. И когда казалось, что он навалится всей своей тяжестью на Сергея он метнул, не поднимаясь, на звук гусениц одну за другой две бутылки с жидкостью и упал на дно окопа.
— Горит, горит! — раздался над траншеей чей-то истошный крик.
Сергей приподнялся и увидел, как пламя от башни растекалось все ниже и ниже. Он стоял совсем рядом, ошалело вращая орудийной башней. Сергей для верности бросил под гусеницу связку. А потом выскакивали танкисты, и студенты открыли такую пальбу, словно перед ними было не три мишени, а по меньшей мере батальон. Стреляли от сознания побежденного страха. От боли первой утраты товарища, от неутоленного желания мстить.
Наконец наступила тишина. Удивительная, мертвая, до звона в ушах. Обе стороны ждали дальнейшего развития событий. Поскольку наши молчали, гитлеровцы решили, что дело сделано и остается закрепить достигнутый успех. Так, по крайней мере, подумал Сергей, когда увидел на шоссе командирскую машину, а за нею грузовики, в которых, как на параде, сидели автоматчики.
Сергей услышал позади какое-то движение. Кто-то бежал к нему по ходу сообщения. Сергей обернулся и обомлел от радости — пригибаясь, по траншее бежала Вера. Была она в солдатской гимнастерке, белой косынке с красным крестом, с тяжелой сумкой на боку. Сергей руками загородил ей проход, и Вера буквально упала ему на грудь.
— Ты?!
— Я.
— Какими судьбами?
— Потом. Раненые есть?
— Не знаю. Один убит... На кусочки... А может, и без кусочков.
— Я побежала дальше.
— Давай...
Машины ехали по шоссе как ни в чем не бывало. Наши молчали. И вдруг, как-то разом со всех сторон, заговорили пулеметы, даже два ручных дегтяревских со студенческих позиций. Ударили осколочными орудия. Командирская машина сразу задымила, автоматчиков с грузовиков как ветром сдуло. Они стали растекаться по полю, оставляя убитых и раненых, отстреливаясь на ходу. Но автоматный огонь был беспорядочный, а наши били с яростной точностью.
Сколько прошло времени с момента бомбардировки переднего края, никто не знал. Только когда снова наступило затишье, Сергей, увидел, что солнце перевалило на другую половину дня. И, несмотря на это, оно палило нещадно, как может палить в начале июля. Сергей обессилено опустился на дно окопа и прислонился к его песчаной стене. Только на этот раз песок не казался ему таким сухим — рубашка под пиджаком прилипла к телу, мокрая от пота, который струился по шее, бежал за воротник. Сергей закрыл глаза и глубоко вздохнул. Первый бой в его жизни казался каким-то кошмарным сном. Все было неестественно, как во сне, причудливо и невероятно. И эти танки, и машины, и суетящиеся по полю фигуры мышиного цвета — все это казалось вымышленным, ненастоящим, пришедшим из страшной сказки. Но вот упал сраженный пулей, и взорвался на собственных гранатах первокурсник. Звонко кричал Валентин (и откуда у него взялся такой пронзительный голос!), и, наконец, появилась Вера, живая, настоящая. При воспоминании о Вере он открыл глаза, хотел приподняться и пойти по ходу сообщения, но не мог пошевелиться. Усталостью, словно свинцом, были налиты руки и ноги, ныло от ударов приклада плечо, и стенки окопа плыли перед глазами...
И вдруг на этой стене, чудом удерживаясь под тонкими струйками сыпучего песка, повисла маленькая серая юркая ящерица. Сергей недолюбливал ящериц и в лесу, бывая за ягодами или грибами, смотрел на них с отвращением. Сейчас это маленькое юркое животное было ему симпатично, потому что пришло из другого, наверное, спокойного мира природы, которому наплевать на все наши человеческие дела.
Вот ящерица остановилась на стене, повернула головку и посмотрела на Сергея быстрыми испуганными глазками.
— А я думал, ты ничего не боишься... — устало проговорил Сергей.
Услышав голос Сергея, ящерица прыгнула выше, почти на бруствер, оглянулась еще раз и исчезла.
— Пропадешь там, глупая... — сказал вслед ящерице Сергей и вдруг увидел, как из хода сообщения появилось лицо Эдика — все в грязных подтеках, потом лицо Ивана и Федора. Они смотрели на Сергея, прислонившегося к стенке окопа, и улыбались.
— Вы бы умылись, перед тем как идти в гости, — пошутил Сергей.
Ребята без слов бросились к нему, стали его обнимать, щипать, потом все четверо, как в детстве, навалились друг на друга, словно желая убедиться в том, что они живы, что они снова вместе, что первое и самое страшное — уже позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139