Семен Близнюк, Юрий Сухан: «Костры ночных Карпат»

Семен Близнюк, Юрий Сухан
Костры ночных Карпат


Операция «Теребля» – 1



OCR Черновол В.Г.
«Операция «Теребля»»: Карпати; Ужгород; 1978
Аннотация Это было в Карпатах, за месяц до начала войны. Майской ночью берегом Теребли недалеко от посёлка Буштины шли трое — в рыбацких сапогах, с удочками, сетью. Но не речка позвала их в ночь. Остановились на лугу. Здесь решили принять советский самолёт с радистом на борту.В книге — очерки о военно-разведывательных группах, созданных в Закарпатье в предгрозовые годы, о людях, ставших разведчиками не по призванию, а по велению сердца.Здесь нет вымышленных лиц и событий. Истории, о которых пойдёт речь, богаче вымысла. Костры ночных Карпат (Операция «Теребля»-1) ЧЕЛОВЕК ИЗ ЛЕГЕНДЫ Вы могли пройти по этой Карпатской тропе, не подозревая, что когда-то пробраться по ней можно было лишь с риском для жизни. Теперь эта тропинка истоптана, выглажена тысячами ног, описана в многоязычных путеводителях, пронумерована в туристских маршрутах. Вьётся она к северу от села Синевир, между могучих буков, мимо стройных смерек-елей, тянется под мохнатыми каменными глыбами, нависшими над шумным потоком — к чудо-озеру, что спряталось в горах Закарпатья. Называют озеро в народе «Морским оком», да и в справочниках тоже название его поэтичное — Синевир (Синий водоворот). Вокруг царит и сейчас какая-то древняя тишь, которую верно сторожат вековые ели. И так же загадочна тёмно-синяя озёрная гладь.Вы могли проехать международной автострадой — западнее этих романтичных мест — и не знать, что в прошлом эта дорога дружбы, связывающая нашу страну с Венгрией и Чехословакией, значилась на картах гитлеровских стратегов, готовящих своё вероломное нападение на Советский Союз. И что по этой основной верховинской дороге хортисты Так называют венгерских фашистов по имени регента Миклоша Хорти. С 1938 по 1944 г. Закарпатье находилось под властью хортистской Венгрии.

подтягивали свою военную машину к советской границе. И, конечно, вам было неведомо, что многое из планов разбойничьего вторжения на нашу территорию было разгадано, разведано горстками отважных людей, родившихся и живших на Верховине — этом горном районе Карпат. По той простой причине, что этого не знал ещё никто.Почти никто…А всё началось с легенд, которыми богато народное творчество закарпатских украинцев. Живут эти легенды в а высокогорных полонинах — альпийских лугах, где, кажется, рождаются в душистые летние ночи, когда беседы у костров, разведённых пастухами, льются сами собою… И нет ничего удивительного в том, что отголоски истории, о которой пойдёт речь, один из нас услыхал в горах сразу после войны, а второй — там же, в верховинских сёлах, двадцать лет спустя: легенда подобна горному эху, только живёт намного дольше…В первую послевоенную осень ходил среди верховинцев слух о каком-то леснике, который во время венгерско-фашистской оккупации края проводил через Бескиды сотни беженцев, уходивших в Советский Союз. Одни утверждали, что проводнику было лет под сорок по словам других — то был уже старик, потерявший счёт своим годам. Но в одном рассказчики были единодушны: человек этот знал Карпаты лучше собственной хаты и был неуловимым подобно Шугаю, закарпатскому опрышку, легендарному борцу против угнетателей. Говорили даже, что однажды жандармы его ранили и бросили в тюрьму, а он сумел выбраться и снова появился на горных тропах.С годами рассказы о неуловимом проводнике в страну свободы обрастали новыми деталями, как и полагается легендам. Каждый овчар утверждал, что проводник вёл беженцев через его полонину — Боржавскую, Драговскую, Квасовскую… А в Нижних Воротах — под Веречанским перевалом — старики улыбались: «Пусть там, в Вербяже или Завадке, что угодно выдумывают, только проводник этот — наш дед Иван, вон у моста стояла его хата. Однажды весной, когда дождь лил неделю подряд, унесло её, и дед ушёл к внуку за горы». В Скотарском говорили: «Да это же Юрко! Вечно по лесам бродил, с оленями дружил, да давненько его не видать — сказывают, сыновья у Тисы его схоронили, далеко от нашего села». И в Межгорье считали, что проводника звали Юрием: «Только Скотарское тут ни при чём. Наш он, наш, межгорский. На Синевирском озере никто лучше его не умел ловить форель. А как промышлял на диких кабанов! В самом деле, то был наш Юрко. Целых три машины жандармов прикатили, но за ним и следа не нашли».Собирая материалы о закарпатском Икаре — советском военном разведчике Дмитрие Пичкаре, мы отправились по местам его юности, и в горах, вокруг Свалявы, решили поискать деда Илька, который, судя по всему, существовал реально, ибо значился в автобиографии Дмитрия Ивановича: Икар упоминал, что лесник по имени Илько в своё время проводил его к советской границе. Однако расспросы о проводнике были всё ещё подобны кругам на воде: в каждом селе охотно рассказывали о каком-нибудь своём односельчанине, только замечали: «Может, это был Илько, а может, не Илько…»Наконец, нам удалось познакомиться с одним документом, по которому неуловимый проводник был, так сказать, облечён в плоть и кровь, имел, кроме имени, фамилию и, что самое ценное, — точный адрес.Старый чекист Николай Павлович Дмитриев, помогавший нам во время работы над документальной повестью об Икаре, пригласил к себе. Он был в курсе наших встреч с людьми на Верховные.— Похоже, нашёлся человек из легенды. И не он один, — сказал Николай Павлович, похлопав ладонью по плотному жёлтому листу с густо напечатанным — без интервалов — текстом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61