- Отлично! - вдруг развеселился Боэмунд. - До сих пор я сомневался - брать ли
вас в мое предстоящее путешествие. А теперь - готовьтесь, аббат, и велите
приготовиться к дальней дороге и мальчугану!

Это было лето 1095 года. Небольшой отряд тарентских рыцарей пересек всю Италию
и с сентябрем вошел в Альпы. Новые, совершенно незнакомые места отвлекли
Танкреда от раздумий над его проблемами, а воистину королевская охота,
открывшаяся им в лесах, лежащих за горной страной, вернула ему прежнюю
восторженность своей судьбой.

Но Боэмунд выступил отнюдь не увеселительную прогулку. Отряд все глубже и
глубже забирался в земли франков, держа путь на Шампань.

И вот они прибыли к цели - в шампанский городок Клермон. Что тут творилось!
Десятки, сотни тысяч рыцарей и простолюдинов со всей Европы! Шатровые городки,
ярмарки, уйма люду, ночевавшего прямо под открытым небом ноября.

В Клермоне шел церковный Собор, по окончании которого перед своей миллионной
паствой намеревался выступить Папа Урбан II. И когда Собор, наконец, завершил
свою работу, Папа поднялся над миром на высокий деревянный помост:

- Чада мои! - прозвучало над притихшим полем, где некуда было упасть ни яблоку,
ни его семени.

А глашатаи вдалеке от помоста повторили, как горное эхо:

- Чада мои!.. Чада мои!..

Папа Урбан II объявил святой Крестовый поход против неверных на освобождение
Гроба Господня,за избавление единоверцев от ига нехристей. Народ кричал:"Так
угодно Богу!.."

Сердце Танкреда было готово выскочить из груди - вот идеальный и единственный
способ послужить и собственной Славе, и Господу! А Боэмунд, лукаво усмехаясь в
свою огненную бороду-флаг, словно не замечая волнения племянника, спросил через
его голову у аббата Мартелльера:

- А вы, святой отец, пойдете с нами в Палестину?

Аббат оторвался от молитвы, которую творил, сойдя с коня, и произнес:

- Подождите, монсеньор, сейчас я отвечу, - с этими словами он взметнул свое
шестипудовое тело в седло и унесся куда-то сквозь испуганно раздавшееся
пестрое море людей.

Аббат вернулся весьма скоро. На его плече, покрытом видавшей виды сутаной,
возлежала невероятных размеров дубина, в голову которой были врезаны ужасные
железные шипы, а ее рукоять обнимала широкая петля сыромятного ремня.

Смеющийся Боэмунд хлопнул аббата по крепкой спине, на которой играли
мускулистые лопатки:

- Я вижу - вы готовы! Но отчего доброму мечу вы предпочли это вульгарное
полено?

Мартелльер степенно отвечал:

- Я в сане, монсеньор. Духовному лицу кровь проливать негоже, а вот дух
вышибать не возбраняется...

* * *

Теперь, глядя на пылающую Водену, они тоже были вместе. В этот поход Боэмунд
выступил с 30-тысячным войском в октябре 1096-ого. В Бари они погрузились на
специально выстроенные коги, пересекли Адриатику и вот вышли на древнюю Via
Egnatia.

- Что ж, - сказал князь барону Танкреду, - твои дед и отец отмщены. Едем же
в Иерусалим и займемся иными врагами, мой воин. Кстати, твоего отца погубила
супруга, твоя мать Регина. Когда он одевался в дорогу, она посмела взять в свои
руки и подать ему мечь. Это очень дурная примета - когда женщина коснулась
оружия...

...Несколько месяцев назад Виктория, юная жена Танкреда, кричала в истерике:

- Куда ты?! К кому?! Кто дама твоего сердца?!

Танкред мрачно отвечал:

- Дама моего сердца - Дева Мария навеки.

В те дни они с дядей вербовали рыцарей, вооружали свободных горожан, готовили
и оснащали коги. А на дорогах Европы тысячи бедняков и нищих, пожелавших
опередить знать в походе на Восток, уже ели человечину, страдая от невыносимого
голода. Они проклинали тех, кто скупив на распродажах их добро и недвижимость,
остался жиреть в обустроенных европейских селениях...

Рыцари оставили новые развалины и новые пепелища старого греческого города, а
среди пожаров еще копошился плебс, которому предстояло доганять всадников,
избавляясь по пути от излишне тяжелой добычи...

Танкред был рад, что не поспешил с принятием монашеского обета. Ему казалось,
что теперь-то он нашел свой путь - ратную службу Господню. Он не знал, что
Иисус и Мариам - высокочтимые пророки и для мусульман, да и не захотел бы этого
знать...

Они шли через земли Балкан, и Танкред дивился тому, сколь много городов и
деревень не только не выступают вместе с ними, не только не помогают их
крестовому походу, но и встречают их озлобленно, а нередко и с оружием в руках.
Если все они добрые христане, то почему они так поступают? И Танкред терял
всякую жалость к ничтожному встречному люду.

Первым городом, который крестоносцы подвергли осаде в Малой Азии, была Никея.
Здесь Танкред получил под полную команду свой первый отряд и здесь он впервые
встретился с настоящим врагом. О, как ему пригодилось все то, чему он научился
в своих странствиях у более опытных рыцарей, а особенно - у непревзойденных
франков, которые в походах страдали лишь от недостатка вина, и у полудиких, но
непобедимых славян, которые знали лишь страдания тоски затянувшегося мира.

Боевой порядок турок-сельджуков был таков, что первым противника встрчало так
называемое "утро псового лая" - россыпь легких всадников. Сельджуки неслись на
крестоносцев, накурившись анаши и натерев морды коней опиумом. Обстрелом из
луков и дерзкими копейными набегами они ломали шеренги крестоносных рыцарей еще
до начала главного сражения. За наркотическим "лаем" следовал трезвый "день
помощи" - шеренги кавалерии, а потом - "вечер потрясения", сложенный фалангами
пехоты, над которыми реяло зеленое знамя Пророка.
1 2 3 4 5 6