Даев повел свой отряд в атаку. Увидев мчащиеся советские танки, фашисты на ходу соскакивали с машин и разбегались куда глаза глядят. Но у села Мироновщина, южнее Штеповки, враг успел закрепиться и оказал отчаянное сопротивление. Тогда Даев бросил часть сил в обход. Вражеский гарнизон не выдержал и поспешно отошел в Штеповку, где заняли оборону главные силы 25-й моторизованной дивизии немцев.
Завязался бой за поселок.
За дальнейшими событиями я следил уже из штаба 21-й армии, куда был вызван 29 сентября. Здесь стало известно, что на кавалерийский корпус Белова наступали 9-я и 16-я танковые, 10-я и 25-я моторизованные дивизии группы Гудериана. Однако, несмотря на столь большие силы, противнику не удалось нанести поражение кавалеристам. 5-я кавалерийская дивизия генерала В. К. Баранова, умело маневрируя, отскочила на десяток километров и в упорных боях задержала противника. А 9-я кавдивизия генерала А. Ф. Бычковского внезапной ночной атакой пробилась к своим и включилась в бои за Штеповку, которая неоднократно переходила из рук в руки.
Выполняя приказ маршала Тимошенко, командующие 21-й и 40-й армиями настойчиво добивались ликвидации прорыва. В боях здесь участвовали кавкорпус Белова и только что прибывшая из резерва Ставки 1-я гвардейская мотострелковая дивизия полковника А. И. Лизюкова.
1 октября с востока и с севера Штеповку атаковали части 9-й кавалерийской и 1-й гвардейской мотострелковой дивизий, а танковая бригада полковника Хасина направилась в обход с юго-запада. К середине дня гвардейцы Лизюкова были остановлены на ближних подступах к поселку. Тогда Белов двинул свой резерв — 5-ю кавалерийскую дивизию. Спешенные конники поддержали гвардейцев. Когда бой переместился на северо-восточную и северную окраины поселка, танки полковника Хасина ворвались с юго-запада, а с юго-востока — в конном строю кавалерийский полк майора А. Н. Высоцкого. Конники лихо работали клинками. Зажатые со всех сторон фашисты вначале сопротивлялись, а потом побежали из поселка. Накануне прошел дождь. Машины гитлеровцев буксовали, увязая в грязи. А по дороге уже мчались, сверкая обнаженными шашками, советские кавалеристы. Фашисты оставляли застрявшую технику и удирали. Конники Белова неотступно преследовали их.
За несколько дней наши войска освободили 20 сел, захватили 150 орудий, 5 минометных батарей и много другого вооружения. Около 8 тысяч трупов, более тысячи грузовых автомашин, 500 мотоциклов, 2000 немецких лошадей-тяжеловозов оставили фашисты на пути своего бегства.
«Дело под Штеповкой» на фоне общей тяжелой обстановки прозвучало особенно громко и доставило нашим бойцам и командирам огромную радость. Возрожденный Юго-Западный фронт показал, что он может громить врага.
Мне приказано выехать в штаб фронта, который находился в Харькове. По дороге я обратил внимание, что в тылу у нас почти не осталось войск — все брошено к линии фронта. Большая часть оборонительных работ велась населением. Лишь на подступах к Харькову на строительстве укреплений можно было кое-где увидеть людей в солдатских шинелях.
Фронтовое управление было разбросано по всему городу. Мне повезло: попался знакомый командир из управления связи. Ну, а лучше связистов дислокацию фронтового аппарата никто не знает. Офицер сказал, что Военный совет и все основные отделы штаба разместились в пригороде на обкомовских дачах. И вот я у начальника штаба фронта генерал-майора Александра Петровича Покровского. Я знал его еще по совместной учебе в Академии Генерального штаба. Этот весьма эрудированный в военном деле человек держался всегда спокойно, говорил тихо, немногословно и, может быть, поэтому казался несколько замкнутым, суховатым.
Когда я вошел к Александру Петровичу, он оторвался от карты, взглянул на меня усталыми глазами. Я доложил, что после выхода из окружения находился в 21-й армии, выполняя задание маршала Тимошенко. Теперь хочу узнать о своей дальнейшей судьбе.
Начальник штаба выслушал меня и тихо спросил:
— Все?
— Все, товарищ генерал.
— А теперь идите к маршалу, пусть он решает, где вам дальше работать. — И Покровский снова склонился над картой.
Вскоре я убедился, что мой новый начальник — интеллигентный, умный, уравновешенный и отзывчивый человек. А кажущаяся на первый взгляд сухость объяснялась его беспредельной увлеченностью работой. И днем и ночью можно было увидеть Александра Петровича склонившимся над картой.
Иду к маршалу С. К. Тимошенко, возглавившему теперь Юго-Западный фронт. Семен Константинович, стройный, сухощавый, поднялся из-за стола, поздоровался и сразу стал расспрашивать о подробностях действий войск при выходе из окружения. Потом маршал сказал, что намерен оставить меня работать в штабе фронта.
— Люди нам вот как сейчас нужны, — и он дополнил свои слова красноречивым жестом.
Семен Константинович попросил детально рассказать о состоянии и работоспособности штаба 21-й армии, о войсках, в которых мне довелось побывать. Особенно долго расспрашивал он о дивизии Руссиянова. Когда я доложил объяснение командира дивизии о причинах серьезных потерь, которые понесло соединение в районе Ромн, маршал поморщился:
— Командовать надо лучше, а он объективные причины ищет.
Я не понял тогда, почему Семен Константинович так сердится на Руссиянова. Узнал это потом, когда мне в руки попала телеграмма Сталина, в которой говорилось:
«Неправильным было решение, что после 100-километрового перехода не дали бойцам передохнуть и оправиться и бросили их в бой с ходу… При таких неправильных методах ввода частей в бой можно провалить любую первоклассную дивизию».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184