– Это мое дело… – обрезал его Оленин и пошел представляться начальству.
Выходя из землянки командира полка, он внезапно столкнулся нос К носу (и кто бы подумать мог!) с Черенком. Они застыли на месте, вперив друг в друга глаза, ошалевшие от удивления и радости.
– Вася? – спросил Оленин, вытянув вперед шею.
– Ты смотри, Леонид! Жив-здоров? – воскликнул Черенок.
– Как видишь!
– Откуда тебя принесло?
– Меня! Я прислан воевать.
– Ах ты, черт! Где иге ты столько пропадал? Ни слуху ни духу…
– После того «месса» все отлеживался. Лечился.
– Из-за того «месса» и мне досталось.
– А ты здесь давно, Вася?
– Три месяца скоро. Как потерял свою машину возле Матвеева Кургана, мне другой больше не досталось. «Ишачков» постепенно перехлопали, а потом полк наш сняли с фронта и послали в тыл переучиваться на новую матчасть. Я не поехал, оставили на фронте. Потребовались в других полках командиры звеньев, вот меня и послали сюда, в гвардейский. А ты, Леонид?
Оленин рассказал о своих мытарствах.
– Вот уж не ожидал тебя встретить.
– Значит, опять вместе воюем, Леня?
– Выходит, так. Бери в свое звено. Больше не подведу. Теперь я ученый.
– Попрошу командира полка, чтоб назначил тебя ко мне, хотя не уверен, получится ли что. Вчера только из пополнения дали двух новых.
Через несколько дней новое пополнение ввели в строй.
Ко времени приезда молодых летчиков многих кадровиков, испытанных в боях, на базе не было: одни погибли при выполнении боевых заданий, другие находились в госпиталях, третьи – на вынужденных посадках, откуда приходили усталые, грязные, обросшие щетиной. Долго отсыпались, а когда самолеты выходили из ремонта, садились снова за руль и улетали к переднему краю. Летного состава не хватало. Сам командир полка майор Волков целые дни не покидал кабину самолета. Он то водил группы на задания, то вводил в строй молодежь, рвущуюся в бой. Наблюдая за полетами новичков, довольный их успехами, он улыбался усталыми глазами и говорил Грабову:
– Бравые ребята пришли к нам… Хватка гвардейская.
* * *
Георгий Борода и Остап Пуля были определены во вторую эскадрилью, в звено Черенка, Оленин – в третью. Надев комбинезоны и меховые унты, они сразу же преобразились и уже ничем не отличались по внешнему виду от старых летчиков полка.
Аэродром базирования находился у подножия хребта, в долине.
Достаточно было взглянуть на эту серую долину, покрытую пятнами зарослей сухой акации; как в сердце закрадывалась непонятная тоска. Только в редкие ясные дни долина преображалась. Всходило солнце, и глазам открывалось величественное зрелище. Пирамиды Кавказского хребта в свежий утренний час казались хрустальными. Вокруг могучей головы Казбека курились легкие розоватые дымки облаков, а вершина, увенчанная белой чалмой снегов, пылала факелами. Но чаще небо затягивали свинцовые тучи. Их серые громады ползли, цепляясь за ребра гор, и мимоходом поливали землю косыми струйками дождя.
Первые полеты новичков на боевые задания прошли удачно. Летая довольно уверенно, они цепко держались строя, не отрывались над целью. Вражеских зениток хотя было и немало, но опытные ведущие командиры так строили заходы на цель, что получать пробоины приходилось редко.
В ясный погожий день, когда Черенок получил приказ нанести удар по пункту Дигора, находившемуся в тылу врага в шестидесяти километрах от переднего края, советские войска в районе Дзауджикау прорвали укрепленные позиции немцев и принудили их начать отступление.
Убедившись, что истребителей противника в воздухе нет, Черенок с ходу атаковал Дигору. Когда земля заклубилась дымом от взрывов бомб, штурмовики зашли на цели вторично, поливая их огнем пушек и эресов. Вокруг «илов» то тут, то там появлялись серые вспышки разрывов крупных зенитных снарядов. Трассирующие снаряды эрликов вычерчивали в небе огненные траектории.
Заранее предвкушая удовольствие от зрелища рвущихся цистерн, Остап свалил свой самолет в пикирование и направил его на замаскированный квадратик бензохранилища. Но не успел он нажать гашетки пушек, как резкий удар встряхнул машину. Штурвал вырвало из рук. Самолет с отрубленным хвостом, дико завывая, понесся к земле.
В одно мгновение летчик сорвал колпак кабины и дернул кольцо парашюта. Шелковый купол хлопнул над ним, и Остап беспомощно повис на лямках. Свежий восточный ветер гнал его прямо на Дигору. Положение представлялось настолько безнадежным, что Остап уже сожалел о том, что открыл парашют. Все равно выхода не было. Под ним, точно на ладони, раскинулась базарная площадь деревни. Было видно, как суетятся немцы, перебегают с места на место, размахивая оружием.
– Ишь ты, зашебуршились!.. Увидели, что «язык» сам с неба валится… Подавитесь! – угрожающе процедил Остап сквозь зубы, ощупывая кобуру пистолета.
Земля надвигалась. Длинная черная туча простиралась от огромного костра, оставленного штурмовиками на месте вражеских складов. Остап согнулся, стараясь заблаговременно расстегнуть подвесные ремни парашюта.
До земли оставалась какая-то сотня метров. Вдруг летчику показалось, будто потянуло сквозняком, и тут же он увидел, что площадь поплыла куда-то в сторону. Ветер, раскачивая парашютиста, относил его к окраине деревни. Земля приближалась с невероятной быстротой. Ближе, еще ближе. Удар! И Остап, кувыркнувшись на траве, вскочил на ноги. С лихорадочной быстротой он распутал захлестнувшие его стропы и с трудом освободился от них.
Позади слышался неистовый топот, возгласы. Выхватив пистолет, летчик выстрелил в сторону бегущих гитлеровцев и прыгнул к ближайшему дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110