Он тронулся дальше с облегчением.Он рыскал, обыскивая каньон за каньоном. Ложился спать, когда темнота захватывала его, поднимался вместе с солнцем и садился в седло. Сменялись дни, похожие один на другой, заполненные нескончаемой ездой. По ночам он разводил небольшой костерок, или обходился вовсе без костра, тишина и скалы теснились вокруг Запасы пищи подходили к концу, он начал урезать свой дневной паек и долгие часы ездил голодный. Он думал о ранчо, где можно было бы взять еще пищи, думал о Крэгги-Пойнте, но тропа уводила его все дальше от населенных мест. Ему не попадалось никакой живности которую можно было бы подстрелить из револьвера и съесть. Наконец он выехал на восточную сторону бедлендов. В этот день он наткнулся на отдыхающее стадо овец. Он спросил пастуха о Грейди Джоунзе.— Никого я не видел, — ответил пастух.Он купил у этого человека еды и вернулся в бедленды.Джоунзу необходимо было зарыться где-то, по крайней мере, пока он не убедится, что Фрум действительно умер. Джесс начал ездить зигзагами, заглядывая то туда, то сюда, пробираясь по каньонам, которые сплошь и рядом заканчивались тупиками. Он искал хоть какой-нибудь знак — свежий след лошадиного копыта на полоске песка, нанесенного ветром, кучку конского навоза, оставленную не больше недели назад, обугленные ветки, оставшиеся после костра… Пустая консервная банка была для него целой книгой, которую он умел читать, — но страницы всегда оказывались чистыми.И все же в нем нарастало чувство, что Джоунз близко, очень близко. Однажды он заметил какое-то мгновенное движение наверху отдаленного гребня, и после этого стал вдвое осторожнее, когда останавливался на ночлег, а спать старался вполглаза.Ночью он лежал на одеялах и смотрел вверх, на холодные, чистые звезды. Днем он ездил в прохладе, усиливающейся с каждым днем, и однажды пожалел, что не взял куртку потеплее. Небо затянулось тучами; он вспомнил, как сияло солнце неделю назад, -вспомнил с тоской. И все же он продолжал свой путь. Он пытался сосчитать, сколько дней длятся его поиски. Объезды, наверное, уже закончились, «Длинная Девятка» отгоняет скот в Майлс-Сити и ждет вагонов. Его внезапно одолела тоска по дому, захотелось быть вместе с Тексом, Питом Уикзом, Тощим Игеном и всеми остальными; он даже почуял запах пыли на тракте. Самым прекрасным звуком, какой он сейчас хотел услышать, было мычание коровы.И в эту ночь он развел большой костер. Он набрел на сочащийся из-под земли ключ, поблизости росли кусты, он подбрасывал ветки в огонь, пока пламя не поднялось высоко. Он снял с себя пояс с пистолетом и положил его на камень так, что кобура была в тени, но ячейки оставались на виду. А сам револьвер вытащил из кобуры и положил рядом с собой под почти пустой мешок для пищи.Он принял решение; оно пришло внезапно, и он почувствовал себя свободным оттого, что гнало его все эти дни, с того самого момента, как Элизабет рассказала ему, что Клема Латчера убили. Его ошибка была в том, что он все время думал о мертвом Клеме, — а надо было вспоминать Клема живого. Надо было вспомнить, что Клем говорил о собственных бедлендах каждого человека, о том, что бывает, если спускаться в них слишком часто. Ведь и Элизабет понимала цену этого. Тогда, когда он в школе отвернулся от нее, чтобы отправиться на охоту за Фрумом, она сказала: «Джесс, только не делай этого так!» А когда он уезжал с ранчо, она просила его оставить Грейди Джоунза в покое здесь, среди бедлендов.И все же оставалось дело, которое должно быть сделано, и единственное различие было сейчас в способе, которым он мог это сделать. Он смотрел, как пламя поднимается в темное небо, и ждал. Наконец он услышал, как скрипнул сапог на песчаной почве, и голос Грейди Джоунза сказал из темноты:— Отлично, Джесс. Вот ты меня и нашел. Или я тебя шел. Одно на одно и выходит. Не двигайся. Я держу тебя на мушке.Лаудон сидел на корточках. В этой позе он и остался. Руки он держал на виду. Джоунз вышел на свет. Он оброс бородой и истощал; глаза блестели в свете костра. Он перевел взгляд с Лаудона на лежащий в стороне пояс; оценил расстояние и слегка опустил свой револьвер.Лаудон сказал:— Я все время возил с собой лопату. Но теперь я уже не хочу ею воспользоваться. Брось револьвер. Мы поедем в Хелен, и я передам тебя в руки закона.— Ты что, за дурака меня держишь? — сказал Джоунз.Лаудон ответил:— Это для меня не личная месть, Грейди. Уже нет… Но ты должен заплатить за смерть Клема. — так или иначе.— Зато для меня это личная месть, — сказал Джоунз. — Я ненавидел тебя с того самого момента, как впервые заметил, что Фрум на тебя глядит как на человека, которого стоит выдвинуть. Она стала личной в ту ночь, когда мы словили твоего дружка, Максуина. Ты сказал, что не хочешь знать, который из нас надел петлю ему на шею и вытащил из-под него коня. Ну так это я сделал.На мгновение старый гнев вскипел в душе Лаудона, но голос его остался спокоен.— Так ты пришел, чтобы убить меня, Грейди?— Так оно и есть, — сказал Джоунз и поднял револьвер.И тут Лаудон повалился набок и выхватил свой револьвер из-под мешка. Его первый выстрел прогремел одновременно с выстрелом Джоунза, и он продолжал стрелять дальше. Многократное эхо повторяло грохот выстрелов, вокруг гремело так, будто армия вновь пришла в бедленды. Пуля ударила в землю возле его головы, крупинки почвы хлестнули по лицу, вызвав жалящую боль. А потом он увидел Джоунза — черную бесформенную тень позади костра. Тень накренилась вперед, вздрогнула, будто споткнулась — и упала. Лаудон вскочил, наклонился к Джоунзу, вытащил его из огня. Перевернул лицом кверху и осмотрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61