Понимаете, в этих местах человек должен быть или по одну сторону изгороди, или по другую. Но раньше этот парень занимался охотой на бизонов. В одной компании со старым Айком Никобаром и Джессом. Они были очень близкие приятели, Джесс и Джо Максуин…Элизабет покачала головой. Прозвучало имя — и абстрактный покойник превратился в человека. Теперь она вдруг задумалась; был он толстый или худой, веселый или грустный, кто были его родители… Но на самом-то деле она думала о Лаудоне, который дружил с этим погибшим человеком. Странно, как мельчают твои собственные печали, когда видишь еще чье-то горе. Она сказала:— Я поеду одна. Если кто-нибудь покажется, удеру домой.Он повернул к коралю.— Не знаю, как мистер Фрум на это посмотрит… — Но все же оседлал ей маленькую пегую лошадку, резвую с виду, и принес пару шпор.Она села на лошадь и поблагодарила его. В глазах Скоггинза не было восторга. Она чувствовала, что ею снова овладевает упрямство, как тогда с Джессом Лаудоном, когда он пытался убедить ее остаться на борту парохода.Она поехала на север, в пустынный простор. Она ехала медленно, время от времени оглядываясь назад, и видела, как все меньше и меньше становятся строения ранчо по мере удаления, а иногда посматривала в сторону трех всадников, направляющихся к Прикли — они тоже все уменьшались. В мыслях ее постепенно перепутывались Фрум, Джесс Лаудон и та мерзкая история, о которой рассказал Скоггинз.В течение последних двух лет она часто вспоминала эти края — их просторы представлялись ей не дикими и суровыми, а приветливыми. В бедлендах было место, куда она часто ездила собирать окаменелых рыб и морские раковины; и Фрум объяснял ей, что когда-то, многие века тому назад, вся эта земля была под водой. Она не раз обещала себе, что вернется на это место в первый же день, но теперь приближающееся кольцо бедлендов пугало ее. Она испытывала отвращение и слабость, ей все сильнее хотелось поскорее вернуться обратно в Огайо, безопасное Огайо.Но в этот раз она приехала на Запад с намерением остаться здесь. Она собиралась принять окончательное решение после того, как попадет сюда и поговорит с Фрумом начистоту об этой старой истории с наследством. Ей не просто хотелось знать всю правду — за этим желанием скрывалась надежда, что он сможет показать себя достойным человеком. Когда с этим станет ясно, она будет знать свое будущее.Но то, что было сделано прошлой ночью, это, фактически, сделал Фрум. По его приказу убили человека. Хотя, с другой стороны, за преступлением неизбежно Должна следовать кара. Вся сложность в том — и тут нет вины Фрума, что в Монтану еще не пришел день, когда такая кара будет воздаваться должным образом. Конечно! В Огайо ей приходилось читать в газете о казнях, но не приходилось завтракать вместе с палачом. Вот где истинное различие… А сейчас Фрум едет, чтобы разбавить неизбежное зло добротой.Размышляя так, она чувствовала, что ужас отступает; и земля начала выглядеть светлее, ее былая красота проступила вновь. Она ехала больше часа, и, оглядываясь назад, уже не видела строений «Длинной Девятки». Местность мягко спускалась к Миссури. Она помнила, что западнее Крэгги-Пойнта река поворачивает на юг, и у основания этой широкой излучины раскинулось ранчо, где Латчер выращивает траву на сено. Благодаря такому расположению расстояние от «Длинной Девятки» до Латчера куда меньше, чем до Крэгги-Пойнта, и в течение следующего часа она ехала по изрезанной местности, а ранчо Латчера лежало внизу. Там был дом, бревенчатая конюшня и кораль, небольшой участок земли занимал садик, а на ровном месте неподалеку стояли несколько стогов хорошего пырейного сена, окруженные проволочной изгородью — от скота.Вскоре она подъехала к забору и спешилась. Набросила поводья на приворотный столб и пошла к бревенчатому дому.Она полагала, что приехала сюда просто так, чтоб была какая-то конкретная цель прогулки. В прошлый приезд на Запад она узнала о Клеме Латчере немного, но то, что узнала, ей нравилось. Что же касается Адди, то она испытывала неуверенность. С ней можно было сидеть за кофе битый час, и та с жадностью слушала пикантные новости из внешнего мира; но по-настоящему это вовсе не сближало ее с Адди.Припоминая все это, Элизабет подумала, что надо сделать визит коротким. И тут услышала рыдания. Это остановило ее. Она стояла возле угла дома, рядом со штабелем бревен, напиленных в тополиной роще, тянувшейся вдоль реки. Она стояла совсем рядом с бревнами, так что могла бы коснуться рукой серебристой коры. Плач доносился, как она поняла, из открытого окна дома. Плакала Адди. А потом Элизабет услышала голос Клема Латчера, резкий, нетерпеливый и горький:— Тебе придется назвать мне его имя, Адди. Я буду задавать тебе этот вопрос, пока ты не ответишь!— И что это тебе даст?— Ты не понимаешь? Я не обвиняю тебя. Я обвиняю его — он воспользовался твоей слабостью!Адди снова всхлипнула.— Я больше к нему никогда не вернусь.— Э-э, вернешься. Сама знаешь, что вернешься. Это кто-то из тех, кто был вчера в Крэгги-Пойнте. Это был Джек Айвз?— Клем, мы уже несколько часов говорим об этом!— Максуин?— Нет!— Джесс Лаудон?.. Вот я об этом подумал — и понял, что это могло быть!Элизабет охватила паника. Она чувствовала себя так, как будто внезапно застала кого-то раздетым. Оглянулась назад, на ворота. Ее лошадка поставила уши стрелкой и смотрела в сторону кораля, где пара лошадей лениво помахивала хвостами; отгоняя мух. В любую минуту пегашка может заржать. Она повернулась и побежала. Отвязала от столба поводья и осторожно отвела лошадь на добрую сотню ярдов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61