Дженни-Мей прочла молитву с таким смирением, какого обычно не проявляла. За первым блюдом они разговаривали мало. Барт ощущал, что женщина чувствует себя неловко, но не пытался разговорить ее — это было бы ошибкой. Вместо этого он вовсю обменивался любезностями с ребенком. Польщенная его вниманием, девочка разболталась и, несмотря на попытки матери сдержать ее, пустилась в бесконечные рассказы о своих делах. Тут фигурировали мальчишка по фамилии Макдональд, который в классе сидел сзади и швырял камешки ей за шиворот, планы полностью взять на себя торговлю в лавке, бессчетные количества трески, которую можно поймать в Бэтл-ривер, и тщетные попытки овладеть чтением, письмом и арифметикой. Наконец, сделав паузу, чтобы перевести дух, она улыбнулась матери и заметила:
— А так ни черта не хуже, чем когда мистер Симс приходит на ужин, лучше даже!
— Не говори «ни черта», — сказала Лорэйн и слегка покраснела.
— Мистер Симс ни черта не такой симпатичный, как дядя Барт!
— Дженни-Мей, мистер Конниган не давал тебе разрешения называть его «дядя Барт».
— Не беспокойтесь об этом, Лорэйн, — улыбнулся Барт.
— Вы… не возражаете?
— Возражаю? Да я вроде даже как польщен. Никогда меня не называла дядей такая привлекательная леди, как Дженни-Мей.
— Я ни черта… — начала девочка.
— Не говори «ни черта», — попросила Лорэйн.
— Я не привлекательная вовсе, — сообщила Барту Дженни-Мей. — Я некрасивая, потому что я не в маму пошла. Я в папу пошла. Так миссис Гатри говорит.
— Девочки должны немного вырасти, — объяснил Барт, — прежде чем они становятся по-настоящему красивыми. Ты подожди еще пару лет, Дженни-Мей. Тогда увидишь.
— А ты останешься в Каррсберге так долго? — потребовала ответа девочка. — Еще пару лет, а?
— Не думаю, — нахмурился Барт.
Девочка разочарованно пожала худенькими плечами.
— Очень жаль, — вздохнула она. — Я думала, может, мы с Тобой поженимся, когда я подрасту.
Барт мягко рассмеялся и покосился на Лорэйн. Лорэйн поспешно поднялась и направилась к плите. Он смотрел, как она раскладывает по тарелкам яблочный пирог, и видел, что у нее вздрагивают плечи.
— Вот что я тебе скажу, Дженни-Мей, — решительно сказал он. — Я это твое предложение серьезно обдумаю…
Лорэйн разделила пирог, потом снова села за стол. На мгновение их глаза встретились. Неловкость, понял он, ее уже покинула. Теперь она полностью успокоилась, и улыбка ее стала теплой и приветливой. Было такое ощущение, будто это для всех троих — многолетняя привычка: сидеть вместе на кухне, с ее запахами пищи, атмосферой мира и безопасности. Внешне он сам казался спокойным с самого своего прихода. Но теперь ушло и внутреннее напряжение. Все воспоминания о стычке с ослепленным ревностью Уотлингом были стерты из памяти одной-единственной мягкой улыбкой этой доброй женщины.
После того, как на стол был подан десерт, хозяйка налила Барту кофе, а девочке — большой стакан молока. Когда молоко было выпито, Лорэйн мягко напомнила Дочери, что пора отправляться на покой.
— Все хорошие дети рано ложатся спать, — сказала она.
— Ага-а… ты всегда так говоришь, — закапризничала Дженни-Мей, — а я просто хотела побыть здесь еще и послушать, что дядя Барт рассказывает.
— Мы еще увидимся, Дженни-Мей, — пообещал Барт. — А пока что тебе пора уже смотреть волшебные сны.
— Н-ну… ну, ладно, — согласилась девочка.
— Позови меня, когда ляжешь, — улыбнулась Лорэйн. — Я тебя закутаю в одеяло.
Девочка побежала вверх по лестнице. Лорэйн провела Барта в маленькую гостиную, усадила в обтянутое кожей кресло и придвинула к нему поближе пепельницу.
— Вам хочется покурить после ужина, — сказала она.
Он благодарно улыбнулся, вытянул длинные ноги и принялся сворачивать сигарету.
— Милая малышка, — проговорил он задумчиво.
— Она совсем отбилась от рук, — вздохнула Лорэйн, присев на софу и потирая виски. — Но природное чутье у нее хорошее, Барт. Временами она просто поражает меня умением все понять. — Она сплела пальцы, опустив руки на колени, скрестила ноги и, сведя брови, взглянула на него. — Я слышала разное. Это ведь не очень большой город, знаете. Когда люди заходят ко мне в лавку, они разговаривают. У вас были неприятности, да? — Он медленно кивнул, она прикусила губу и отвела глаза. — Когда вы заходили в конюшни Браннока, на другой стороне улицы оказался Хоумер Шнейдер. Он говорит, что Люк Браннок целился в вас из винтовки.
— А-а… Было такое, — признал Барт. — Но мы с ним не ссорились. Мы всего-навсего поговорили. — Он прикурил, бросил спичку в пепельницу и выпустил колечко дыма. — Неприятности, — сказал он мягко, — это то, Лорэйн, во что я вынужден ввязываться с тех пор, как появился здесь.
— Это связано с вашим братом, да? — тихо спросила она.
— А-га-а… Этот убитый игрок — с него все началось. И потом, когда Пита застрелили во время погони… что ж, в этом городке многие считают, что на том все и кончилось.
— Но это еще не конец?
— Только не для меня, — твердо сказал Барт. — И не для моего отца.
— Для вашего отца? О-о… я не поняла…
— Да… Я думаю, Пит никогда не говорил о нас. — Барт задумчиво устремил взгляд на кончик сигареты.
— Это, конечно, не мое дело, — мягко сказала Лорэйн, — если вы не хотите говорить об этом…
— Я могу говорить об этом, — нахмурился Барт. — Вам я могу рассказать об этом, Лорэйн. Я думаю, вы поймете. Пит был дикий и буйный — такой дикий, что отец совсем сбесился и вынужден был прогнать его из наших мест. Пит поклялся, что никогда не вернется, а папа сказал, что его это вполне устраивает — только он никогда не думал так по-настоящему, Лорэйн, Пит для него был… как зеница ока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41