На холме?
Грин приложил к себе костюм и полюбовался в зеркало. Затем повернулся к своему сердитому собеседнику. Тот сказал:
— Я должен быть настороже. Это ты был со стариком несколько недель назад, не так ли? Скажи-ка мне одну вещь! Почему вы хотите, чтобы этот город оставался как двадцать лет назад, отставал на двадцать лет, а?
Он размахивал пальцем перед носом Грина, глядевшего на него с презрением. В это время с улицы донеслись громкие голоса. Большая толпа весело и шумно горланила, неся плакат, на котором яркими красками было написано: «Цветущие холмы».
— Тебе нечего жаловаться, — заметил Грин, — как говорится, цивилизация пришла.
— Это великий день для такого местечка! — твердо заявил торговец. — И шаг вперед для всей страны.
Грину стало тошно. Он бросил костюм, который рассматривал, и стал искать другой. Торговец подобрал костюм со злобной гримасой.
— Ты что-то имеешь против перемен? — спросил он ехидным тоном.
— Смотря кто меняет и что.
Грин бросил на пол другой костюм, продолжая рыться в вещах. Торговец был уже вне себя от гнева.
— Надеюсь, тебе есть чем платить, — сухо сказал он.
Толкнув его, Грин положил костюм, который выбрал, на модную шляпу и бросил через плечо тяжелую золотую монету. Торговец схватил ее на лету, как обезьяна, попробовал на зуб и вытащил из кармана большой матерчатый кошель. Грин тем временем сложил костюм в длинный сверток. Шляпа исчезла. Молодой человек беспечно повернулся, взял горсть мятых купюр — свою сдачу, которую протянул ему торговец.
— У тебя таких много, а, Котч?
— Чего? — спросил торговец.
— На этот раз, — усмехнулся Грин, — тебе меня не надуть.
10
Ночь. Поезд тянется в Сан-Антонио и дальше, через границу и Рио-Гранде, к Монтре и Сент-Луис Потоси, к Мексике. Плохо освещенные вагоны набиты шахтерами, ковбоями, угольщиками. Картежники с тонкими пальцами протискиваются в толпе. То тут, то там затевается игра. Играют в очко, в покер, в «черного Джека». Дым, шум, духота. Человеческие испарения, табак, ругань. Стук колес, грохочущих по рельсам.
Два человека продвигались по вагону. Один высокий, вызывающе одетый, низко на бедре висит револьвер. Другой поменьше, с помятым лицом. Он беспрерывно теребил ружье с нарезным стволом, которое держал в руках. У обоих было угрюмое выражение лица. Они только что проиграли в очко последние доллары. Они отказывались признать себя побежденными — это просто неудачная полоса. Надо ее преодолеть, и они оба разбогатеют, даже не успев проехать Сан-Антонио.
Глаза их шныряли в поисках какого-нибудь простофили. Тут и там слышался пьяный храп, виднелся разинутый рот. Человек с револьвером и человек с ружьем залезали тогда в карманы, но тщетно. Кто-то другой давно уже прошелся здесь. Что до тех пассажиров, которые не были захвачены игрой и не пьяны, то к ним лучше было не приближаться.
Человек с ружьем заметил наконец желанную добычу: в углу вагона дремал хорошо одетый человек в шляпе, надвинутой на глаза. Он был одет по моде Восточного побережья. По всей видимости, неопытный простофиля, которого ничего не стоит запугать. Они окружили его и довольно бесцеремонно растолкали. Простак едва пошевелился.
— У вас не будет пяти долларов в долг?
— Вы шутите! — сказал простак, не решаясь двинуться..
— Ровно пять долларов. Давай…
— Конечно, — добавил человек с ружьем, — если вы не хотите дать нам в долг…
— Я не хочу давать вам в долг, — отрезал простак.
— В таком случае, — сказал малый с револьвером, — мой друг и я, мы должны дать вам понять, как вы рискуете, путешествуя в этом поезде вот так, в одиночку…
Он усмехнулся, довольный этим выражением. Простак, должно быть, понял, потому что протянул приятелям пятидолларовую бумажку.
— Держите, — сказал он. — Вы меня пугаете!
Два игрока, удовлетворившись, вернулись к своей партии в очко. Проиграли. Вернулись к простаку.
— Не дадите ли нам в долг еще, приятель?
— Я вам не банк Соединенных Штатов.
— Всего пять долларов!
— Я не даю денег в долг.
— Что ты говоришь? — злобно сказал малый с револьвером.
— Это не долг, — сказал путешественник.
— А что же тогда?
— Видя, с какой скоростью вы их промотали, — заключил путешественник, — я бы назвал это милостыней.
— Ты, может, думаешь, мы идиоты? — спросил парень с револьвером.
— Я точно не знаю, кто вы такие.
— У нас просто тяжелая полоса, — заявил малый с ружьем, — поэтому мы тебе позволяем говорить о нас плохо.
Щеголь вздохнул:
— Я вам уже сказал, что я не банк Соединенных Штатов. Но я и не Иисус Христос, Поищите кого-нибудь другого.
Он выпрямился. Два приятеля толкнули его обратно на сиденье. Путешественник перепрыгнул через спинку, в его руке появился револьвер. Он досадливо тряхнул головой: ему не хотелось приключений. Он ехал на Юг, к Калли, в Мексику, туда, где никто не знает и не разыскивает человека по имени Грин, беглого каторжника.
Выпрямившись, он пошел на неудачливых игроков. Они попятились и оказались прижатыми к противоположной скамье. Грин показал на окно.
— Открой, — скомандовал он малому с ружьем.
Другой повернулся, и его палец скользнул к курку. Ударом ноги Грин выбил у него оружие, у его напарника вырвал ружье и отступил, держа обоих на прицеле. Все трое знали, что на таком коротком расстоянии картечь на три четверти разнесет черепа обоих картежников. Они замерли, разом вспотев.
— Открой, — снова приказал Грин.
Малый с ружьем, у которого, правда, ружья уже не было, осторожно открыл окно.
— Хорошо, — сказал Грин, — а теперь прочь отсюда.
Второй растерянно глядел на него.
— Я сказал — пошли вон, — отрубил Грин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29