Устроим войну! И кто же потом будет убирать хлопок, а? Ты и Банше?
Прюитт опустил голову и замолк. Поттс продолжал посасывать сигару и массировать себе щеку. У него, кажется, забрезжила идея.
8
Наступила ночь. Красные ядра были отвязаны. Флаш и Толливер вместе с Русским и Вье-Чесном находились в конторе Поттса. Сидя в своем вертящемся кресле, хозяин оглядывал их отеческим взглядом. Его рабочий стол был заставлен съестным. Арбузы, маис, хлеб и даже мясо. Было и виски. Поттсу казалось, что все это плюс хорошая сигара могло снять напряжение. Однако каторжники чувствовали себя не в своей тарелке и, кажется, были настроены недружелюбно. Время от времени они бросали взгляды в сторону Т. С. Банше, возвышавшегося на табурете в глубине комнаты и посасывавшего небольшую желтую трубочку.
Когда Флаш взял сигару из открытой коробки на столе, а Поттс дал ему огня, атмосфера как будто разрядилась.
— Суровый был денек, не правда ли? — спросил Поттс.
Каторжники не ответили. Они смаковали виски. Поттс был готов пойти на что угодно, лишь бы каторжники возобновили работу. Он старался говорить с ними как с равными, доверительно и открыто.
— Ребята, вы поставили меня, как говорится, в деликатное положение. У меня немало проектов, которые связаны с хлопком… Короче, мне бы очень хотелось, чтобы мы как можно скорее разрешили этот маленький конфликт…
— Это не маленький конфликт, — сказал Флаш. — Просто работать мы больше не будем. Потому что с нас хватит целыми днями работать на полях. В приговорах, которые мы получили, не сказано, что мы должны собирать хлопок, как тупые рабы.
Поттс старался не терять самообладания:
— Вы что, воображаете, будто я украл вас у государства?
Хозяин потряс пачкой официальных документов и швырнул их на стол.
— Ваши контракты! Около сотни страниц юридического дерьма, подписанного и расписанного! Читайте сами, если вы мне не верите!
Тут подал голос Толливер:
— Нам плевать на ваши контракты. Если у вас такая охота до хлопка, вам остается только собирать его самому.
Это замечание уже переходило границы допустимого. Поттс прищурил глаза.
— Вы знаете, я ведь могу приказать Колченогому, и он заставит вас работать…
Со сжатыми губами хозяин обвел взглядом упрямые лица четверки.
— По правде говоря, всему миру глубоко наплевать на вас и на то, что с вами будет… Кроме меня! — отрезал он стукнув кулаком по столу.
— Это до тех пор, пока урожай не убран. Не так ли, благородный спаситель? — прошипел Флаш.
Поттс вздохнул:
— Ты много болтаешь, чем становишься все более похожим на Грина.
Хозяин вытащил из кармана небольшой мешочек и развязал его.
— Мы не боимся ни вас, ни Колченогого, — с вызовом в голосе заявил Русский.
— Знаю, знаю, — сказал Поттс. — Оставь эту героику…
Хозяин открыл маленький мешочек и высыпал его содержимое на стол. Это был золотой песок.
— Вы не хотите понять, что вы не правы, а у меня, к сожалению, нет времени объяснять. Здесь две ему сотни долларов. Они будут ваши, если вы вернетесь к работе.
У каторжников заблестели глаза.
— Разделите это на четверых, — сказал Поттс, — и вы сможете купить себе всякой всячины, когда вернетесь на волю…
Арестанты все еще не давали ответа. Плантатор с добродушным видом сделал глоток виски.
— Черт побери, — заметил он, — и ведь урожай-то почти наполовину собран…
В комнате воцарилось молчание. Потом лысый, покрытый шрамами Русский сделал гримасу и, со стуком поставив на стол свой стакан, выпрямился. Рот Поттса с горечью сжался. Не в силах что-либо сделать, он пожирал глазами непроницаемые лица Толливера, потом Флаша.
— Я вижу, вы решили разорить меня, — сказал он спокойно и повернулся к своему стрелку: — Будь добр, уведи. этих идиотов.
Т. С. Банше поднялся и направил на каторжников «винчестер». Те встали. Флаш потянулся было к своему стакану с виски, остававшемуся на столе и лишь наполовину выпитому, но дуло последовало за его движением, и он остановился.
— И оставьте сигары! — приказал Поттс. — Они стоили мне денег.
9
Арестанты толпой сгрудились среди построек. Лишь красные ядра были снова привязаны к деревянным рамам. Они не двигались и не разговаривали, взгляд у всех был потухший.
Прислонившись спиной к стенке и поджав ноги, в своей конуре в рубище сидел Грин. Все его тело было в кровоподтеках, синяках, рубцах, губы сжаты, взгляд суров. Через щели между досками он наблюдал за обстановкой.
Поттс лежал на походной кровати в углу своей конторы. Он всю ночь не сомкнул глаз, да и сейчас не спал. На животе у него стоял стакан виски, потухшая сигара торчала во рту. Он нервно барабанил коротко остриженными ногтями по стенке стакана.
Прюитт прислонился к конторке. На его лице можно было заметить плохо скрываемое выражение ненависти и жажды насилия. Он пощелкивал по полу хлыстом с короткой рукояткой.
— Все это ничего нам не дало, — заявил он. — Если бы вы дали мне заняться ими…
— Не подначивай меня, — тихо сказал Поттс. — Как ты думаешь, солнце будет сегодня?
— Да. Будет жарко, как в пекле. — Колченогий косо поглядел на хозяина. — С каких это пор вас стала интересовать погода?
Поттс не отвечал. Прюитт швырнул в угол свой хлыст, взял бутылку и уселся в хозяйское кресло.
— Вас это не смущает, а, Поттс?
— С чего бы это должно меня смущать? — с добродушной улыбкой спросил Поттс. — Человек имеет право на маленькие удовольствия. Не пытайся только влезть в мою шкуру. Это все, о чем я тебя прошу…
Солнце поднялось выше. Утренняя влажность, и так едва ощутимая, исчезла совершенно. Воздух стал сухой и жгучий, как пепел.
Утро разгоралось, и каторжники начали испытывать настоящие мучения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29