Я ни во что не встревал, просто затаился. Пусть они сами дают себя одурачить. У меня и без них было о чем подумать.
А Шерри Соляре как бы повисла над горизонтом. Я всем своим существом мог ощущать ее приближение. Такое же ощущение было и у многих других. Шерри можно было сравнить с теми огромными клубами туч, которые накатывают на Америку со стороны Канады где-то в июне или в июле. Они выглядят такими красивыми и снежно-белыми вверху, но при этом так жутко громыхают. Эти белоснежные сверху тучи могут совершенно неожиданно сделаться абсолютно черными снизу. А потом может полить милый дождичек, или разразиться ливень, даже с парочкой ярких радуг. Бывает и так, что на землю вдруг обрушится черное донышко такой тучи, поднимется дикий ветер, сминающий всю пшеницу. И тогда ливень затопит все, что попадется ему на пути, все до последней нитки.
Выяснилось, что Шерри задерживается на неделю и прибудет уже на репетиции. Все это время она словно нависала над нами. Мы все занимались делом и не обращали на это никакого внимания. Но всеми владело ощущение ожидания.
Джилл стала слишком много говорить, настолько много, что я хотел даже перебраться в отдельную комнату. Иногда она болтала чуть ли до полночи. У нас сломался кондиционер, и ночью было невыносимо душно. Когда мы трахались, простыни промокали насквозь. Мы начали трахаться снова, когда ждали приезда Шерри. Ведь надо же чем-то занимать себя на натурных съемках, особенно если ты вынужден сидеть и ждать, когда же туча решит, где именно ей тебя накрыть. И никто из нас не мог понять, почему все было именно так. Я не мог объяснить даже себе самому, как я оказался впутанным в эту историю. А ведь у меня теперь была именно та работа, о которой я так мечтал целых три года.
Наконец появилась Шерри. Все в тех же темных, как крышка гроба, солнечных очках. Все с той же копной волос, похожей на крысиное гнездо. И при ней Свен Бантинг с таким видом, словно вот-вот пырнет кого-нибудь ножом. Провинциалы в аэропорту Амарилло таращились на Шерри так, словно она была самим Иисусом Христом.
– Послушайте, – сказал Свен. – Будет лучше, если нам дадут подходящий для нас люкс; я четко говорю – такой, какой нам подходит.
Шерри повернула свои солнечные очки в сторону Свена.
– Хо, хо, – папочка написал в штанишки, – сказала она. – Где, мать твою, по-твоему мы находимся – в Швейцарии?
После этих ее слов даже колокольный звон мог бы показаться благостной тишиной. Мы с Джилл, не смолкая, проболтали всю дорогу от мотеля и потом до самой съемочной площадки.

КНИГА 3
ГЛАВА 1
Я сидела в одном из павильонов для реквизита и с ненавистью наблюдала за моросящим дождем. Как раз в это время вошел Винкин Вейл. По его кудрям стекала вода. Винкин был сыном Шерри от ее второго мужа, Вилли Вейла, продюсера. Тот утонул при крушении своей яхты.
– Джилл, можно мне посидеть с вами? – спросил Винкин. – У меня нет с собой дождевика.
– Конечно, Винкин, – сказала я. – А где твой дождевик?
Винкин сел рядом со мной и сразу же взял меня за руку.
– Давайте возьмемся за руки, – сказал он. – Я совсем промок.
Я обняла его. Одна из костюмерш, которую звали Мария, уставилась на Винкина с такой злостью, словно хотела палкой вышибить ему мозги. Разумеется, он не обратил на нее никакого внимания. Что касалось съемочной группы, Винкин смотрел на всех глазами своей матушки. Он чисто автоматически делил людей на тех, кто занимал достаточно высокое положение, чтобы он имел с ними дело, и на тех, кто его общества был, на его взгляд, не достоин. Естественно, съемочная группа его ненавидела. Ему отказывали в той теплоте, которой обильно одарили бы любого другого ребенка, хотя бы просто потому, что все очень скучали и тосковали по дому и по своим собственным детям. Винкин ни у кого ничего не просил и ничего ни от кого не получал.
– Наверное, я уже простудился, – сказал он. Однажды он чуть было не умер от пневмонии.
И, разумеется, научился отлично спекулировать на своих мнимых и истинных болезнях. Я пощупала ему лоб.
– Никакого жара нет, – сказала я. – Просто ты здорово промок. Как это получилось, что у тебя нет дождевика?
У нас у всех были дождевики, такие большие, желтые, свободного покроя. Я уже начала подумывать, не стоит ли нам лучше совсем позабыть о солнечном свете и снимать наш фильм прямо на дожде.
– О, мой дождевик где-то у Шерри в автоприцепе. А пойти туда и забрать его из прицепа я не могу, потому что сейчас она там с кем-то трахается, – с грустью сказал Винкин.
Услышав эти слова, Мария чуть не перекинулась, едва не опрокинув вешалку с костюмами. Винкин смерил ее осуждающим взглядом.
Я почувствовала, что щеки мои наливаются горячей краской. Я эту свою реакцию ненавижу.
– Я попробовал туда войти и взять свой дождевик, потому что мне совсем не хочется простужаться, – сказал Винкин, барабаня пальцами по сундуку, на котором мы сидели. – Мамочка сказала, что если я опять простужусь, мне придется вернуться в Голливуд. А когда я попробовал туда войти, они на меня заорали. Это значит, они там трахаются, да? Как вы думаете?
– А может вовсе и нет, – сказала я. – Существует тысяча случаев, когда люди просто не хотят, чтобы их беспокоили.
– Возможно! Только с Шерри такое всегда бывает, когда она с кем-нибудь трахается, – сказал Винкин и стал разглядывать мое кольцо.
Я носила кольцо с маленьким опалом, которое купила себе несколько лет назад.
– Винкин, не употребляй этого слова, оно гадкое, – сказала я. – Я больше не хочу его от тебя слышать.
Я сказала это на полном серьезе. То, что такая мерзость звучала из этих крохотных уст, было просто ужасно, хуже всего остального.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135