Единственное, о чем мы могли теперь поспорить, заключалось в простом выборе – стоит ли заказать люкс прямо сейчас или лучше подождать до завтра. Джо хотел это сделать сейчас же, я – завтра.
– Я тебя не понимаю, – сказала я. – Мы почти год не были вместе, а теперь, когда мы почти помирились, ты думаешь лишь об одном – как еще больше увеличить это разделяющее нас пространство. У меня здесь кровать размером в гостиную. Половину кровати займу я, другую – ты. В люксах мне как-то не по себе.
– Но постановщики фильмов обожают люксы, – сказал Джо. – Думаю, я сам люблю их только из зависти. Если бы мне хоть чуточку повезло, я бы стал постановщиком фильмов. В мое время почти любой мог к концу своей карьеры добраться до постановки фильмов.
Немного погодя я поняла, почему мы так долго молчим – одна из причин заключалась в том, что Джо хотелось спать. Конечно, он продолжал потягивать свой коктейль. А потом я уже перестала слышать, как о стенки бокала ударяются кусочки льда. Я взглянула на Джо. Голова его склонилась на одно плечо. Я его растормошила, чтобы он сам дошел до кровати. Потом сняла с него ботинки, брюки. Но снимать рубашку не стала – она была из шелка и вполне сошла бы за пижаму. После этого я вернулась на балкон и немножко там посидела, пока постоянно доносящийся с шоссе гул моторов не убаюкал и меня.
На этот раз я спала как камень. Где-то ближе к рассвету я проснулась, почувствовав, что Джо в постели нет. Он медленно шел через всю комнату в ванную. Для такого полного человека, каким был Джо, ноги у него были худые, да и задница тоже. Я опять задремала. Когда же я проснулась снова, комната была слегка освещена солнцем, а снизу доносился гул машин.
Джо сидел в постели, оперевшись на подушки. Настроен он был меланхолически. На щеках у него выросла белая щетина, которая казалась совсем неуместной рядом с его прекрасно подстриженными усами. Джо тепло улыбнулся.
– Ты всегда носишь эти ночные рубашки? – спросил он.
– Что значит «эти»? – спросила я. – Это самая обыкновенная рубашка.
Рубашка была из простого хлопка. Ее одну я захватила с собой, когда мы уезжали.
– Чего ты ожидал – что-нибудь разэтакое с блестками?
– Да нет, что-нибудь не столь строгое, – сказал Джо. – Не надо спрашивать, почему мне так больше нравится. Знаешь, что на самом деле так удручает в старости?
– У тебя больше нет твоих кошечек, – сказала я.
– О, совсем не это! – улыбнулся Джо. – Кошечки – это своего рода случайно свалившийся с неба подарок. Я всегда так считал. Самое большое для меня огорчение это то, что по утрам у меня больше не бывает эрекций. Это по-настоящему ужасно.
– Я понимаю, наверняка кажется странным, что я веду этот разговор в то самое утро, когда мы с тобой в первый раз снова вместе в постели, – добавил он и быстро взглянул на меня, чтобы убедиться, что я не рассержусь.
Я не рассердилась и не особенно застыдилась – мне было всегда любопытно, что же на самом деле происходит с мужчинами. Пожалуй, единственный мужчина, который мог бы мне помочь найти ответ, был Джо.
– А у нас с тобой разговоры всегда странные, – сказала я. – Почему же отсутствие эрекции по утрам огорчает тебя больше, чем их отсутствие по вечерам или после обеда?
– У меня они по утрам были всегда, пока не случился удар, – сказал Джо. – По крайней мере, когда я не болел, не впадал в депрессию, или когда не было больших неприятностей. Когда просыпаешься, а пенис твердый и стоит крепко, это как бы задает бодрый тон на весь день. Это вызывает оптимизм. Даже если у тебя сто эрекций, а никакой кошечки рядом. Нет, все равно ты настроен оптимистично. Даже если ты в постели со своей собственной женой, а ей по утрам трахаться не нравится, а может, она с тобой какое-то время не трахается вообще, все равно – твердый пенис напоминает тебе, что у тебя всегда есть надежды на будущее.
– Возможно, это как-то было связано с работой над сценариями, – добавил Джо и нахмурился.
– У тебя больше нет эрекции? – спросила я. – Ты считаешь, из-за того, что ты больше не пишешь сценариев?
– Да нет! Я виню в этом только свою старость, – ответил Джо. – А про сценарии я сказал только потому, что, когда их у меня больше не стало, изменилось все. Просто я думал вслух. Я привык думать, что за все в жизни надо расплачиваться. Жизнь сама должна быть как хороший сценарий. Все события в ней должны следовать одно за другим, а действующие лица должны друг друга дополнять. Сюжетная линия должна быть абсолютно ясной. А после того, как вы достигаете кульминационного пункта, вы непременно должны почувствовать, что все в вашей жизни было сделано не зря. Однако посмотри на мою жизнь, для примера, – я свою кульминацию пропустил, даже не заметив, когда и как. И я уже сейчас не помню и половины действующих лиц. В моей жизни никогда не было никакой четкой сюжетной линии, а события были просто случайностью. Моя жизнь была бы куда гармоничней, если бы я застрелился сразу же – тогда, когда Клаудия начала мне изменять. Я очень часто об этом думал.
– И все это тебе пришло в голову теперь, потому что у тебя больше не бывает по утрам эрекций? – спросила я. – Лично мне кажется, это просто жалобы на судьбу, свойственные абсолютно всем.
– Именно к этому и приводит отсутствие эрекций, – сказал Джо. – Вчера, когда я встретил ту большую девицу, я подумал, может, это для меня еще один шанс. Но, боюсь, ничего у меня не получилось бы. В наши дни у людей со старым телом, как говорят, никогда не стареет воображение. А у меня, кажется, даже воображение, и то уже состарилось. Оно на ту девицу никак не среагировало, просто ее не заметило.
– Ты хочешь сказать, что все это время ты такой мрачный только потому, что у тебя больше не стоит пенис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135