Пеоны в ужасе бросились врассыпную. Только старый Мануэль Карданас вытащил из-под полы своего плаща допотопный седельный пистолет, и тот грохотал до тех пор, пока вдруг затвор не звякнул по пробитому капсюлю — осечка! От страшного толчка в грудь Хэтфилд откинулся назад, но устоял на ногах.Прошли три долгих мгновения — и бой был окончен. Всадники, нахлестывая обезумевших лошадей, спешно покидали поле ночного сражения. Шестеро из них неподвижно лежали в пыли. Седьмой откинулся навзничь в своем седле, когда вдогонку бегущим просвистела последняя пуля, выпущенная Одиноким Волком.Лицо Хэтфилда стало пепельно-серым и застыло, как каменное, кровь текла изо рта и пульсирующей струйкой била из маленькой синеватой ранки на груди, слева. Негнущимися ногами он сделал несколько шагов и остановился возле неподвижного тела, вглядываясь в искаженное лицо одного из убитых.Невидящий взгляд широко раскрытых глаз бандита был устремлен в небо, залитое лунным светом. Было в этом мертвом лице нечто такое, чего менее наблюдательный человек мог бы и не заметить, если к тому же внимание его притуплено болью. Но от Хэтфилда это нечто не ускользнуло, и глаза его сузились. Какую-то минуту он вглядывался, не веря своим глазам и неспеша убирая свои разряженные «Кольты» в кобуры. Потом его крупная фигура покачнулась и рухнула в пыль рядом с убитым.Мануэль оставил попытки перезарядить свое неуклюжее оружие и, спотыкаясь, бросился к Хэтфилду.Стремглав примчалась Роза, за ней подошли другие. Мануэль торопливо осмотрел раненого. Через минуту появился доктор. Над обнаженным торсом рейнджера взгляды доктора и Мануэля встретились. Старик печально покачал головой.— Не выживет.Доктор кивнул, нехотя соглашаясь. Красивые губы Розы сжались, черные глаза вспыхнули гневом.— Он будет жить! — воскликнула она. — Помогите же мне, растяпы! Вы то же самое говорили и раньше, — о других, а они и по сей день живы-здоровы!Хэтфилда отнесли в дом и уложили на кушетку. Настоем трав, известных только индейским женщинам, юная мексиканка омыла его рану, умело перевязала его — и сильнейшее кровотечение прекратилось. В предрассветных сумерках рейнджер лежал неподвижный и белый, как мел, но все-таки дышал, хотя так слабо, что было почти невозможно заметить как поднимается и опускается его широкая грудь. Роза и отец вопросительно смотрели друг на друга. Наконец девушка заговорила:— Есть только одна надежда, падре, — сказала она.Старый Мануэль понимающе кивнул.— Да. Это сеньор Пейдж.На лице девушки с запавшими от волнения и усталости глазами отразилось сомнение.— Ты думаешь, он согласится помочь? Этот человек — не нашей крови.— Я попытаюсь его уговорить — ничего лучшего не придумаешь, — ответил Мануэль. — Приготовь поесть, а я оседлаю лошадь…
Двигаясь на северо-восток, старый Мануэль направлялся в сторону большого ранчо под названием «Плюс П», владельцем которого был человек с Востока по имени Нельсон Пейдж. Он купил эту землю и поселился тут всего года два назад.Пейдж был затворником, из дому почти не показывался. Соседи его уважали, хоть он был не слишком разговорчив и они мало что знали о нем. По слухам, родом он отсюда, с Запада, но долго жил где-то на Востоке, а на склоне лет решил вернуться и последние годы провести здесь, на границе: он, как будто, любил индейцев и мексиканцев, со многими из них водил дружбу, а если кто-то обращался к нему за помощью, отказа никогда не было.А вот своих белых соплеменников он, вроде бы, недолюбливал. Рассказывали, что там, на Востоке, в цивилизованных краях, Пейдж натерпелся разных бед: вроде бы, занимался бизнесом, но вероломные партнеры его обжулили, и вообще причинили массу неприятностей. Доктор-китаец спас его от смерти и тем завоевал его признательность.Старик Мануэль добрался до ранчо «Плюс П» еще до полудня, и его сразу же впустили.Нельсон Пейдж принял его в полутемной комнате с очень высоким потолком, которая служила ему библиотекой и кабинетом.Хозяин ранчо сидел за громадным письменным столом, ноги его были укутаны теплым пледом. Стены большой затененной комнаты были затянуты черным бархатом. Свет настольной лампы уютно падал на сверкающую поверхность стола, наполовину заваленного книгами.Пейдж сидел в глубоком кресле, откинувшись назад, в тень. Его красивое белое лицо было непроницаемым, а бесстрастный взгляд устремлен на мексиканца. Рядом с хозяином высилась гигантская фигура, это был врач-китаец Цянь — его неизменный спутник. Пейдж выслушал просьбу Мануэля. Затем взглянул на китайца — тот утвердительно кивнул головой.— Я поеду с тобой и сделаю все, что смогу, — Цянь говорил на прекрасном английском языке без малейшего акцента. — Судя по всему, это безнадежно, но я поеду.— Вот и хорошо, — произнес Пейдж звучным голосом. — Если тебе потребуется помощь — всегда обращайся ко мне, Мануэль.— Спасибо, спасибо, сеньор! — воскликнул пеон.Идя к выходу, он продолжал бормотать слова благодарности. Пейдж смотрел ему вслед. Лицо его было все так же бесстрастно…
Но отнюдь не бесстрастным было лицо китайца, когда он вглядывался в застывшие черты Хэтфилда, лежащего в домике Мануэля.— Он белый! — сказал китаец, и это прозвучало, как обвинение. — Ты же знаешь, как мой господин относится к белым! Ты ведь говорил, что это твой родственник!— Я сказал, что он мне как сын, — возразил он. — И это правда, сеньор. Так оно и есть. Этому человеку я обязан самой жизнью!Глядя на белое лицо рейнджера, китаец задумался. Старик, наблюдая за ним, с тревогой ждал, что он скажет. Губы Розы беззвучно шевелились, как будто она молилась про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44