— Говорю тебе, — по-прежнему спокойно заметил Коркоран, — что на свете можно жить, даже имея врагов. Но до определенного предела. Я давно перешел эту границу, можно сказать, что украл у самого себя последние пять лет своей жизни. Ну и что же, когда придет мой час — когда кто-то один выстрелит мне в спину или, — горделиво добавил он, — мне придется столкнуться лицом к лицу с целой толпой, надеюсь, что они, по крайней мере, сделают для меня то, что я готов сделать сейчас для тебя.— Что же именно?— На каждые двадцать врагов у меня, возможно, найдется один друг. И мне, вероятно, захочется каждому из них, в знак моего расположения, кое-что послать. А кто твой друзья, Бристоль? Что бы ты хотел им передать в знак своего расположения?— Друзья? — отозвался Бристоль. — Да мои друзья только пожмут плечами, когда узнают, что я отдал концы. Друзья? Что мне было с ними делать? Болтать обо всяких глупостях?— Значит, у тебя нет друзей? — мягко проговорил Коркоран. — Но ведь есть же, наверное, семья, какие-нибудь родственники?— Никого. Родители давно померли, жена — через год после того, как мы поженились. Никого у меня нет.— Ни друзей, ни родных? Никого на свете, кто будет о тебе вспоминать, когда тебя не станет? Господи помилуй, Бристоль, подумай хорошенько, вспомни!— У моей жены был сын, — проворчал Бристоль. — Живет он сейчас в Сан-Пабло, если только этот рыжий пащенок куда-нибудь оттуда не двинул. Вот он, возможно, и помнит, мне не раз случалось задавать ему хорошую трепку. Можешь найти его и передать, что мне больше никогда не придется его колошматить. — Губы его раздвинулись в широкую гримасу, а потом лицо свела судорога и он схватился за грудь. — Скоро мне конец, — чуть слышно прошептал он.— Верно, очень скоро, — не стал возражать Коркоран.— Послушай… — едва выдохнул Бристоль.— Что?— Да эти разговоры насчет ада и рая. Ведь такие господа, как ты, наверное, в это не верят? А, приятель?— А ты сам-то веришь?— Я плохо вижу, у меня все в тумане. Дай мне руку, сделай милость.Коркоран встал на колени прямо в пыль и взял в свою руку тонкие сильные пальцы умирающего.— Как темно, — выдохнул Бристоль, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами. — Так вот, об этом деле. Право, не знаю, что и думать. Что, если бабы и детишки говорят правду? И Санта-Клаус есть на свете, и все другое? Ведь если это правда, — сколько мне придется платить, страшно представить! Ты ведь не думаешь, что это правда, а, друг?Несчастный смотрел на своего собеседника невидящими глазами. Теперь он просил и умолял, словно нищий.— Если это правда, — отвечал Коркоран, — то не следует терять надежды, Бристоль. Ты же знаешь, что говорят проповедники: их Бог — это Бог милосердия.— Проповедники? Это те, что указывают, как попасть на небо? Попы, что ли? Им ведь многие верят.— Совершенно верно.— Вот если бы… если бы один из них был здесь. Мог ли бы он указать мне путь теперь… после всего, что я творил?— А ты бы этого хотел?— Подумать только, что я засну и больше никогда не проснусь! Подумать только! Превратиться в голый скелет, начисто обглоданный стервятниками! Человек, который говорил, думал, помнил, — как он может превратиться в прах, Коркоран? Как это может произойти?— А может быть, это и не так.— Если бы попасть в церковь… друг…— Бристоль, церковь тебе не нужна: говорят, достаточно просто раскаяться.— Коркоран, это правда! Вот он я! И я раскаиваюсь! Не хочу оставаться во тьме — вместе с лошадьми, собаками, коровами, Коркоран! Дай мне еще одну возможность! Еще одну возможность! Вот если бы попасть в церковь, если бы здесь был поп, проводник на небо!..— Успокойся, друг! Очень может быть, что Господь все это время смотрит на тебя, хоть ты об этом и не подозреваешь. Может быть, он и сейчас тебя слушает.— Коркоран, Коркоран! Ты умный человек. Что мне сказать Господу, чтобы он услышал? Что мне ему сказать? — Он вцепился в своего убийцу, с трудом выговаривая слова.— Я… я не знаю, Бристоль, — в замешательстве пробормотал Коркоран. — Я просто не знаю.— Он, наверное, захочет, чтобы я помолился. Коркоран, скажи мне какую-нибудь молитву!— Я, кажется, знаю одну, Бристоль. По крайней мере, почти вею. Повторяй за мной, если хочешь.— Нет, не так! В церкви становятся на колени. Ради всего святого, помоги мне встать на колени!И вот, сгибаясь под тяжестью умирающего, Коркоран помог Бристолю встать на колени и поддерживал его слабеющее тело.— Повторяй за мной: «Отче наш, иже еси на Небеси…»— «Отче наш, — шептали непослушные губы Бристоля, — иже еси на Небеси».— «Да светится имя Твое».— Что это означает, Коркоран? Как может имя светиться?— У нас нет времени на объяснения. Просто повторяй слова. Если есть на свете Бог, он знает, что твои слова идут от сердца.— «Да светится имя Твое!» — шептал Бристоль.— «Да приидет царствие Твое; Да будет воля Твоя на земли и на небеси».— «Да приидет царствие Твое», — выдохнул Бристоль. — Боже всемогущий! Дай мне еще только один шанс! Не такой уж я подонок! «Да будет воля Твоя на земли и… «Тяжелое тело Бристоля выскользнуло из рук Коркорана и легло на дорогу. Гарри Бристоль испустил дух. Коркоран поднялся на ноги, отряхнул пыль с колен и внимательно посмотрел на умершего.— Очень странно, — сказал себе Коркоран. — Если мне придется еще раз участвовать в подобном деле… я, возможно…Он поднял голову и увидел, как по голубому куполу неба пролетело легкое белое облачко и скрылось из глаз. Глава 3 Обычным местопребыванием шерифа округа Сан-Пабло был город Юджин, где обосновалась вся администрация округа. Другие шерифы в подобных обстоятельствах предпочли бы находиться подальше от линии криминального фронта, который все больше набирал силу в Сан-Пабло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11