В это время подошел официант.
— О, вы не одна? — произнес он удивленно. Бегемот, сузив глаза, исподлобья посмотрел на официанта и, полуобернувшись к нему, вполголоса пробасил:
— Слушай, шеф, ты особенно не дергайся, хорошо организуй стол, «воздух» будешь иметь приличный. Действуй.
— Понял, все будет абгемахт, — закивал головой довольный официант.
Буквально через десять-двенадцать минут стол был заставлен бутылками шампанского и коньяка, всевозможными деликатесами и фруктами.
При виде такого изобилия у полячки буквально округлились глаза.
Вскоре прибыли музыканты, и зазвучали песни о любви, печали и тоске.
Борис не выдержал, подошел к оркестрантам, о чем-то с ними пошептался, по-свойски сунув в карман руководителя оркестра «красненькую», подошел к микрофону.
— А сейчас я спою вам песню в честь нашей дорогой гостьи Марии:
Там далеко на Севере далеком
Я был влюблен в пацаночку одну, —
запел Узбек неожиданно приятным баритоном.
Я был влюблен, я был влюблен глубоко,
Тебя, пацаночка, забыть я не могу…
Песня, до этого ни разу не исполнявшаяся в ресторане, произвела на присутствующих большое впечатление.
Но больше всего она понравилась Марии, хотя ей не совсем был понятен смысл слова «пацаночка».
Когда Борис подошел к столу, Мария радостно пожала ему руку:
— Прекрасно, прекрасно! Вы, Борис, действительно артист.
Но с еще большим восторгом она приняла от Узбека букет роз, который он купил у цветочницы, обходившей столики.
Марию покорила щедрость молодого человека. Он раз десять заказывал оркестрантам танцы и песни, щедро расплачиваясь с музыкантами.
В ресторане больше всего почему-то заказывали лезгинку — этот буйный эмоциональный танец, во время его исполнения молодцеватые джигиты щедро швыряли в круг денежные купюры различного достоинства, причем каждый танцующий стремился отличиться друг перед другом — показать свою удаль, молодость, задор и темперамент.
— Асса, асса! — пылко и с каким-то диким азартом восклицали кавказцы.
Расходились поздно. И Мария, совсем опьянев, неожиданно для себя предложила Узбеку зайти в свой номер — попить чай.
Перед лифтом стоял швейцар, который мог испортить Узбеку весь вечер. Не долго думая, он всунул ему в карман лиловую бумажку и поднялся с Марией на пятый этаж в ее одноместный номер.
Мария, никого не стесняясь, вцепилась в руку Узбека и заплетающимся языком прощебетала:
— Я не знала, что вы такой добрый и интересный. Вы мне очень нравитесь.
Едва войдя в номер, она впилась в его губы затяжным и страстным поцелуем.
Раздеваться они не стали и, как были в одежде, повалились на постель.
На следующее утро Бегемот дожидался около гостиницы Узбека, и когда он увидел приятеля, первым его вопросом было;
— Ну что, забрал баксы?.
— Не стал брать, там всего сто пятьдесят зеленых было.
— Ну и что? Почему не взял? — зло вытаращился Бегемот.
— А зачем мелочиться? Мы больше возьмем, — спокойно и твердо произнес Борис.
Глава четырнадцатая
И снова Осинин остался не удел. Надо было что-то предпринимать. Фантазией Бог его не обидел, и у Виктора созрел новый план, надо было лишь претворить его в жизнь.
Для начала он решил придать своей внешности респектабельный вид какого-нибудь преуспевающего нувориша.
Для этой цели он взял напрокат дорогостоящий креповый костюм в ателье проката, купил на рынке у цыган за несколько рублей перстень из желтого металла, так называемого самоварного. Усердно надраил его, так что тот заблестел, словно всамделишный, и одел его на средний палец левой руки.
Облачившись в шикарный костюм, белоснежную рубашку с шелковым галстуком, в лакированные штиблеты, он глянул на себя в трюмо и сам себя не узнал — на него смотрел респектабельный солидный мужчина.
В таком виде он пришел на прием к директору сантехмонтажного треста Скорняку Ивану Васильевичу, где, как слышал, была свободная единица начальника снабжения.
Директор, убеленный сединами, грузный и плотный мужчина, с приятным разрезом слегка монголовидных глаз, встретил его на удивление радушно и участливо.
«Клюнул», — пронеслось у Виктора в голове, и он вошел в роль.
Вальяжно развалившись в кресле и постукивая пальцами левой руки, на которой сверкал «золотой» перстень, он чуть небрежно спросил:
— Я слышал, вам требуется начальник ОМТС?
— Да, — обрадованно отозвался Иван Васильевич, косясь на массивный «перстак». «Дорогая вещица», — подумал про себя Иван Васильевич. — Хороший у вас перстень, — проговорил с почтением директор.
— Если хотите, я вам тоже достану по госцене.
— Ладно, это потом, — улыбнувшись, ответил Скорняк. — Мне вот на зубы надо было бы несколько граммов.
— О чем разговор, — солидно проговорил Виктор. — Достанем.
— — А вы где-нибудь раньше работали? — спросил Иван Васильевич.
— Да, конечно, — с достоинством ответил Виктор, — на заводе сантехзаготовок начальником ОМТС на правах замдиректора.
Осинин скорее почувствовал, чем понял, что его ответ произвел большое впечатление на директора, и решил усилить эффект.
— В снабжении самое главное, как вы знаете, уметь договориться, достать, завязать полезное знакомство, не так ли?
— Да, да, вы правы, конечно, главное — это иметь хорошие деловые связи, — закивал головой директор завода, завороженный не столько словами, сколько тоном и интонацией, с какой Осинин произносил их, и Виктор, почувствовав, что его внимательно слушают, продолжал вдохновенно «заливать».
— Порой, знаете, смотришь, перед тобой на товаре сидит неприступный чиновник, словно собака на сене. Сам не гам и другим не дам, никому ничего не отпускает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87