Вы получите пистолет обратно, когда будете покидать здание.
— Благодарю вас. Кстати, я спрашивал вашего большого друга там, в фойе, надо ли мне было пройти еще раз систему охранной сигнализации.
— Я бы не советовал вам теперь проходить рентген по меньшей мере в течение года. Вы только что получили дозу облучения, эквивалентную шести рентгеновским обследованиям. — Не было слышно ни капли иронии в этом бесцветном, слегка раздражающем голосе.
— Чудесно. Я всегда мечтал излучать отличное здоровье.
Раздался приглушенный смех, дверь отворилась. В дальнем конце длинного, скорее даже узкого кабинета Эшбрук увидел сидящего за столом мужчину. Но, в отличие от обстановки в помещениях клуба, которые Эшбрук проходил в сопровождении человека в твидовом пиджаке, оформление кабинета скорее подошло бы женщине, чем мужчине. Здесь были даже занавески, в данный момент раздвинутые. «Солнечный свет сюда впускают по расписанию», — подумал Эшбрук; впрочем, вид из окна был искажен настолько, что было ясно, что комнату и внешний мир разделяет не простое стекло, а несколько слоев плексигласа.
Мужчина — довольно хлипкий на вид — поднялся из-за безупречно чистого и пустого стола.
— Я Терон Хайд, мистер Эшбрук. — На Хайде был серый костюм довольно странного оттенка, казалось, — хотя, возможно, виновато было освещение, — что ткань слегка отливала розовым.
Эшбрук вышел из лифта и медленно направился к столу. Подойдя ближе, он понял, что дело было не в игре света и тени, костюм и в самом деле был с розовым оттенком.
— Рад познакомиться с вами. Приношу свои извинения по поводу пистолета, но, поскольку до сего дня мы не были знакомы, я не имел представления, чего можно ожидать от вас.
— Израильский, не так ли?
— «Вальтер», немецкого производства.
— Я говорю об источнике, а не о производителе.
— Вы поймали меня на слове. Я знаю, что израильтяне иногда используют «Вальтер» 22-го калибра, но этот пистолет мне достал один мой старый приятель, торговец оружием. — В какой-то степени это соответствовало правде.
Он прикинул время. Осталось еще две минуты, затем ребята Сола Ротштейна пойдут на штурм. Подойдя еще ближе к столу, Эшбрук оглядел стены по обеим сторонам лифта. Не было никаких признаков того, что его пистолет находится где-то здесь.
— Я бы не хотел обижать вас, мистер Эшбрук, — произнес Терон Хайд, направляясь к углу стола, — но я так же точно ценю свое время, как вы — свое. Чем именно я могу быть вам полезен? И прошу вас, садитесь.
Эшбрук подошел к креслу, на которое ему указала вялая рука Хайда, но не сел.
— Насколько мне известно, вы занимаетесь крупнооптовой торговлей наркотиками по всему миру с целью сбора средств для финансирования террористической деятельности и покупки оружия.
Хайд даже не моргнул глазом.
Эшбрук наконец сел.
— Мой зять, Дэвид Холден, один из лидеров «Патриотов Соединенных Штатов», был похищен подразделением «Фронта Освобождения Северной Америки»; я надеюсь, вы можете рассказать мне, кто поставляет наркотики, которые ввозятся в Северную Америку и продаются на улицах с целью финансирования деятельности ФОСА. Вы ведь можете, не так ли?
Хайд уселся на ближайший угол своего обтянутого кожей стола.
— Вы задаете чересчур откровенные вопросы, мистер Эшбрук. Я испытываю большое сожаление в связи с возможной судьбой вашего сына — или, точнее, зятя, — но у вас, к несчастью, неверные сведения.
— Сведения у меня абсолютно достоверные, сэр. Но должен ли я понимать вас так, что вы ничем не поможете мне?
— Мне нечем помочь вам.
— Вернее, вы не хотите, — поправил его Эшбрук.
Было видно, как все тело Хайда напряглось, и пальцы его левой руки, до этого постукивавшие по краю громоздкой подставки для карандашей, двинулись к ее середине.
Кнопка тревоги, скорее всего. Не вставая, держа руки на коленях, Эшбрук быстро произнес:
— На вашем месте я бы обдумал ответ еще раз, мистер Хайд. — Еще примерно полминуты, подсказывали ему внутренние часы, и люди Сола Ротштейна пойдут на штурм. — Но если вы не передумаете, — а от вас мне нужно лишь имя человека, который мог бы дать мне нужные сведения, — тогда мне придется обратиться в другое место. — Теперь он медленно встал, рука Хайда больше не двигалась. — Благодарю вас за уделенное мне время.
Хайд усмехнулся.
— Я рад видеть, что вы разумный человек, мистер Эшбрук. Всего хорошего.
— Скорее, спокойной ночи, — улыбнулся Эшбрук, бросив взгляд на часы. «В точку!» — чуть было не вскрикнул он.
— В самом деле, спокойной ночи.
Эшбруку не подали руки, он не предложил свою. Он повернулся и направился к лифту. Где же люди Ротштейна?
Тут он почувствовал за спиной какое-то движение. Пронзительно закричал Терон Хайд.
Эшбрук круто развернулся. Правая рука Хайда больше не лежала расслабленно на столе; он колотил ею по подставке для карандашей — наверняка сигнал тревоги был бесшумным, не было слышно ни звонков, ни сирены. В окне виднелись искаженные силуэты людей в масках; похожий на огнетушитель аппарат выплюнул струю жидкости и комнату заполнил такой знакомый запах, запах бензина.
Посреди плексигласового окна разрасталась дыра; в нее влетела граната. Дыра в окне все увеличивалась. Эшбрук зажал уши ладонями и отвернул лицо; закрыв глаза, он пытался укрыться от слепящего всполоха огня, свет которого проникал даже сквозь плотно сжатые веки. В ушах слегка звенело.
Он почувствовал, что падает на колени.
Когда Эшбрук поднялся, люди Ротштейна уже врывались внутрь через дыру в окне. Терон Хайд корчился на полу, пронзительно вопя. Один из людей Ротштейна что-то кричал, но Эшбрук не мог разобрать слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41