— Хороший совет. Но я никогда не беру с собой оружие, не брал его даже во Вьетнам. На этот раз, я подумал, что мне пригодится пистолет, вот и прихватил его. Думал, для защиты от диких зверей.
Дэвид Холден остановился. Он бросил взгляд на одного из убитых им людей Эрнандеса, лежавшего у ног Бернарделли.
— Дикие звери, да? Ну что ж, на этот счет вы, наверное, правы.
Холден поставил «Беретту» на предохранитель, сунул ее в кобуру; достал пачку «Кэмэла», вытащил сигарету, посмотрел вопросительно на Бернарделли. Тот пожал плечами:
— Я бросил курить.
— Я тоже, — ответил Холден и прикурил сигарету от зажигалки убитого.
Глава десятая
Терон Хайд не был человеком действия, поэтому Томас Эшбрук не думал, что он будет сопротивляться долго. Хайд и не сопротивлялся. Он не противился, когда ему вводили одну из так называемых «сывороток правды», изготовленную на натриевой основе; затем покорно сосчитал от ста до одного и спокойно вошел в состояние гипноза.
— Назовите ваше имя, — начал Сол Ротштейн.
— Терон Хайд.
— Чем вы занимаетесь, Терон?
— Я занимаюсь торговлей оружием и наркотиками для финансирования террористической деятельности по всему миру.
Томас Эшбрук вслушивался в приглушенное жужжание диктофона и еле слышный шум ламп дневного света. «Ненужный фон», — подумал он. Потом бросил взгляд на стоявшую на треноге видеокамеру и израильского агента перед ней.
— Где находится Дэвид Холден? — спросил Сол Ротштейн.
— Он был у Ортеги де Васкеса. Его отвез туда Эрнандес.
При звуке этого имени Томас Эшбрук вздрогнул, хотя в подвале дома в пригороде Лондона было настолько жарко, что он сидел в рубашке с короткими рукавами.
— Дэвид Холден погиб? — спросил Сол Ротштейн.
— Я не знаю.
— Он может все еще находиться у этого… — Ротштейн бросил взгляд в блокнот в руках хорошенькой девушки, сидевшей возле него. Она стенографировала их беседу; сейчас она наскоро нацарапала для него фамилию, — …у этих Ортеги де Васкеса и Эрнандеса?
— Да.
— Где он может находиться? В какой точке земного шара?
— В Перу.
Ротштейн поднял глаза на одного из израильтян.
— Принеси мне атлас или карту, живо!
Томас Эшбрук закрыл глаза, облегченно вздохнув, и пробормотал:
— Слава Богу.

Она легла рано; усталость была настолько сильной, что, как ей казалось, она сможет уснуть. Внезапно в палатку ворвалась Пэтси Альфреди, зашептала ей в ухо:
— Слушай, Рози, мы только что говорили по радио с Митчем Даймондом. Насчет того звонка по телефону, которого ты так ждешь. Тебе позвонят в телефон-автомат возле гоп-стопа.
К этому времени «Патриоты» выработали свой собственный жаргон. Дэвид Холден называл его «арго». Это была смесь слэнга полицейских, военного жаргона и обрывков фраз из кинофильмов. «Гоп-стоп» означало «супермаркет».
Рози села на кровати.
— Дай мне блузку, — сказала она Пэтси…
Она выскочила на улицу из фургона в юбке, но без чулок; ноги у нее моментально замерзли; через автомобильную стоянку Рози поспешила к телефонной будке. Черный «дипломат» с телефонным аппаратом она несла в левой руке. Задыхаясь от волнения, она повторяла имя Дэвида, почти пела его, как священный гимн.
Не успела женщина подойти к телефону-автомату, как тот зазвонил. Рози посмотрела на часы. Она опять по ошибке нацепила «Таймекс Айронмэн»; вместе с юбкой он смотрелся очень глупо.
Рози сорвала трубку с рычага.
— Алло!
— Подключите аппарат.
— Черта с два! Сначала скажите, он жив?
— Да; теперь подключите аппарат, черт возьми.
— Сейчас, — она перекрестилась, потом начала лихорадочно вспоминать, как пользоваться дешифратором; сейчас вспомнить было особенно трудно: ее глаза были полны слез.
Глава одиннадцатая
— И не бери с собой никакого оружия. Я привезу тебе все, что нужно.
— Мне нужен «Орел пустыни» 44-го калибра. Поверь мне, у меня есть на то причины.
Том Эшбрук — когда она начала думать о нем как о Томе вместо Томаса или мистера Эшбрука? — сказал ей тогда:
— Странно, что ты хочешь взять оружие именно израильского производства. Ладно, хорошо. Не переживай, достану.
Она сидела на откидном пассажирском сиденье напротив Пэтси Альфреди. Пэтси гнала громадный фургон «Шевроле» как ошпаренная; сквозь сосны вдоль дороги проглядывал дрожащий лунный свет; он мелькал, как кадры в старом немом кино, отбрасывая блики на капот «Шевроле» и дорогу перед ними.
— Я надеюсь, Дэвид вернется к тебе, — внезапно заговорила Пэтси, закуривая сигарету. — Мы все очень волновались за тебя, почти так же, как и за него. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Что, по мне все так хорошо видно?
— Вы двое — как дети. И очень милые дети.
Рози Шеперд почувствовала, что краснеет; в темноте переднего сиденья Пэтси все равно не увидела ее предательского румянца. Вместо этого она смотрела в темноту, на свои руки, лежавшие на коленях.
— Ты знаешь, я никогда не бывала за границей. Я никогда, ну…
— Насколько я помню из уроков географии, сейчас там весна.
— Весна, да? И ты думаешь…
— Мне кажется, и, по-моему, это разумная мысль, если они вывезли Дэвида живым за границу, то не собирались его убивать; он нужен им живым, так ведь? Я хочу спросить, ты согласна со мной?
— Да. Но ты понимаешь, как я себя чувствую?
— Понимаю ли я? Возможно.
Рози Шеперд закурила.
— Я никогда не думала, что я… — Она никогда не любила женской болтовни, просто не привыкла к ней: ее отец был полицейским, потом она сама пошла работать в полицию; а сейчас, когда Рози сражалась в сопротивлении, у нее тем более не было времени и возможности обсуждать свои личные дела. — Я люблю его.
— А Дэвид любит тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41