Сильный делался слабым именно из-за своей силы. Парадокс…
Хеклер отвлекся от роившихся в его голове мыслей и взглянул на Мастерсона:
— Принести вам чашку кофе, док?
— Будьте любезны, подполковник.
Глава тридцать первая
Это он делал каждый вечер, если физическое состояние ему позволяло. Мэтью Смит вытащил обойму из «Беретты» и принялся аккуратно разбирать любимый пистолет. Уиздом сидел рядом, возле камина, Лилли на кухне заканчивала приготовление десерта. Наверное, она угостит их шоколадным тортом — любимым лакомством Уиздома.
Громко потрескивали поленья в очаге: в комнате было тепло и уютно. Уиздом прокашлялся.
— Ну, а когда… — начал он и запнулся.
Смит поднял голову. Запах оружейного масла уже уверенно конкурировал с ароматами, доносившимися из кухни.
— Я хочу спросить, когда…
— Когда же кто-то наконец попытается что-то сделать с тем фортом, правильно?
— Да…
— Скоро. Но все серьезные предприятия требуют четких планов и хорошей подготовки.
— То есть не в один день Рим строился?
— Что-то вроде того. Но скорее наша нынешняя ситуация больше напоминает ту, в которую угодил как-то Юлий Цезарь. Помнишь, когда ему предстояло перейти Рубикон?
— Да.
— Вот так и мы. Если мы сделаем этот шаг, обратной дороги для нас уже не будет.
— Я понимаю…
— Ну, а какие именно слова произнес Цезарь, помнишь? Скажи-ка по-латыни.
Смит принялся собирать «Беретту».
— Жребий брошен, да? — спросил Уиздом.
— Да, но как это звучит в оригинале?
— Э… «Alea jacta est».
Смит улыбнулся.
— Молодец, Уиздом.
— Эй, ребята, десерт! — позвала Лилли.
Мэтью взглянул на юношу.
— Ну, не заставляем ждать твою маму.
Он вставил в пистолет обойму и спрятал его в кобуру. Уиздом был уже на кухне и примерялся к торту со сливками.
Смит подошел к умывальнику, локтем отвернул кран и тщательно вымыл руки. Лилли протянула ему полотенце.
— А я могу помочь в освобождении этих пленных в форту?
Что ж, вопрос был вполне логичным для мальчика, который обладал недюжинным интеллектом и находился в прекрасной форме для своего возраста. И этого вопроса Мэтью Смит боялся с первой же минуты, когда Уиздом вернулся домой.
Пока он думал над ответом, Лилли сказала:
— Если там найдется работа и для тебя, то ты сам прекрасно знаешь — Смит попросит тебя сделать ее.
— Это немного, — вздохнул Уиздом.
Смит сел за стол, опустил голову на руки и закрыл глаза.
Глава тридцать вторая
Лицо Монтенегро трудно было разглядеть — на него падала тень. Но в голосе его звучала озабоченность.
— Значит, она больна.
Это был не вопрос, а утверждение, но Керни все же ответил:
— Да.
Они находились возле парапета бассейна рядом с домом Дмитрия Борзого. Сам Борзой и Керни сидели в шезлонгах, а Монтенегро стоял перед ними. Джеф глотнул имбирного пива из стакана.
Он заметил, что Монтенегро пытается прикурить сигарету, но сильный ветер с моря не позволял ему этого сделать, постоянно задувая его одноразовую зажигалку. Керни встал на ноги, прикрыл ладонями свою солидную «Зиппо» и поднес руки к лицу Монтенегро.
Тот прикурил.
— Gracias. Значит, тебя беспокоит ее состояние?
Керни сел.
— А как ты думаешь? — спросил он с некоторым вызовом. — Она ведь моя подружка, так?
— А что с ней такое?
Керни выдохнул воздух. Что ж, всегда лучше сказать правду, чем самую правдоподобную ложь. Если, конечно, обстоятельства позволяют это сделать.
— Она слишком много пьет. У меня такое впечатление, что она надирается с утра до вечера. Ты доволен?
Монтенегро положил руку ему на плечо.
— Успокойся, — сказал он доброжелательно. — Когда у мужчины не идут дела с женщиной, то ему кажется, что весь мир против него. И лучший способ здесь — это найти себе другую.
Он коротко рассмеялся, ногой придвинул шезлонг и уселся между Керни и Борзым.
— С ней все будет в порядке, Рикардо. Просто придется следить, чтобы она не добралась до выпивки.
— Ха! — сказал Монтенегро. — Всего-то делов. Нет, amigo, удержать алкаша от спиртного так же трудно, как наркомана от той дряни, что я продаю. Если завяз, так завяз.
— Она не алкоголичка, — ответил Керни. — Просто сейчас слишком много пьет, а Линда ведь к этому не привыкла. Ладно, я сам с ней справлюсь. Оставим этот базар.
— Рикарда прав, — сказал Борзой, прикуривая сигарету. — Но если ты так к ней привязан, то мы поможем тебе вытащить ее. Мы хотим, чтобы ты думал только о нашем проекте, а не о бабах. Я вызову сюда пару врачей, которым можно доверять, и они займутся женщиной.
Керни невольно вздрогнул. Эта помощь могла означать что угодно — гипноз, применение сильнодействующих медикаментов и прочее. В такой ситуации Линда запросто может сломаться и все выдать, пусть даже и невольно.
И тогда Борзой узнает, что вместо уличного громилы Тэда Бордена он имеет дело с агентом британской разведки. Но у Керни не было выбора, отказаться — значит вызвать подозрение.
— Спасибо, Дмитрий. Ты настоящий друг.
— Значит, вопрос решен, — сказал Монтенегро. — Теперь поговорим о другом.
Он не добавил: «более важном», но эти слова как бы повисли в воздухе.
— С завтрашнего утра ты начнешь получать первые инструкции, как себя вести в новой роли, — заговорил Борзой.
Керни прикурил сигарету. Он хотел подняться наверх и проверить, как там Линда, подействовало ли успокаивающее, которое он ей дал. Он любил Линду и тревожился о ней.
Борзой продолжал говорить:
— Большинство войн в наше время выигрываются не на полях сражений. Впрочем, так было всегда, но сейчас стало очевидным. В прошлом, — Борзой словно читал лекцию студентам, — политики извлекали преимущество, настраивая народные массы на то, что именно им нужно выиграть войну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39