— Салам, — ответил на приветствие Дауд, — но мне кажется, что слово джихад сейчас подошло бы больше.«Салам» — по-арабски означает мир. Это слово вошло в языки всех народов, исповедующих ислам.В классической полноте приветствие мусульманина при встрече с единоверцем звучит так: «Ас-салам алейкум ва-рахмату-Ллахи ва-баракатух!», что переводится как «Мир вам, милость Аллаха и его благословение!» Вежливый ответ на эти слова звучит чуть иначе: «Ва алейкум ас-салам ва-рахмату ллахи ва — баракатуху!» — «И вам мир, милость Аллаха и его благословение!».В части, касающейся мусульманского гостеприимства и вежливости пророк Мухаммад оставил правоверным такой завет: «Лучшее проявление ислама состоит в том, чтобы угощать людей и приветствовать тех, кого знаешь и кого не знаешь».Повседневность упростила формулу привествия и ответа на него. Достаточно сказать «Ас-салам алейум», — «Мир вам», чтобы получить ответ: «Ва алейкум ас-салам» — «И вам мир».Дауд, услыхав слово мир из уст человека, который имел автомат, заметил не без остроумия, что им обоим в конкретной обстановке для взаимного приветствия куда больше подошло бы слово война.Резванов уже пересчитал боевиков. Их было тринадцать. Одиннадцать вместе с командиром стояли за кузовом «Урала», водитель топтался возле кабины слева и ногой обстукивал колесо, а последний отошел в сторону к кустам, чтобы справить нужду.— Кого вы ждете? — спросил Резванов и остановился так, чтобы видеть свой джип.Оттуда один за другим оттуда на дорогу выбрались четверо. Все бородатые, неопрятные, в камуфляже, бронежилетах с подсумками, полными гранат.Командир боевиков не ответил на вопрос. Он посмотрел на появившихся из джипа людей и спросил:— Вы куда и откуда?Резванов уловил в голосе собеседника подозрительность, а в глазах настороженность. Ответил спокойно:— Служба шариатской безопасности. Вот мое удостоверение.Он сделал рукой движение, показав что собирается достать документы из кармана. Но вместо этого повернул автомат и нажал на спуск.«Узи» захлебнулся в безудержном треске.Пули, попавшие в грудь Арсанукаева, отшвырнули его под задние колеса «Урала». Автомат, не смолкая ни на миг, поливал свинцом стоявших за кузовом боевиков.Едва Резванов открыл огонь, Полуян побежал вдоль левого борта «Урала», направляясь к водителю. Тот был безоружен, но мгновенно среагировал на стрельбу. Ловко подпрыгнув, он попытался вскочить в кабину, когда пуля ударила ему в спину.Водитель широко взмахнул руками, словно старался удержаться за воздух, и упал на спину.Помогая Резванову, Ярощук и Бритвин направили оружие на основную группу боевиков.Таран в два выстрела поразил бородатого моджахеда, выскочившего из кустов, но ещё не успевшего поддернуть штаны.Это не было боем. Это было расправой. Те, кто ещё несколько минут назад были живыми, теперь лежали в маслянистых лужах крови, бездыханные и неподвижные.Это была война — безжалостная, кровавая, в которой один закон, одно правило: либо я, либо ты меня.Гуманизм — прекрасная тема для обсуждения в залах законодательных собраний, в кругу умных собеседников, осуждающих жестокость и защищающих человеколюбие. Два собеседника, направившие друг на друга оружие, чаще всего решают спор языком огня.Полуян стоял над холодеющими телами боевиков и отдавал распоряжения. Он не думал, даже не позволял себе размышлять о происшедшем. Он не пытался давать случившемуся моральных оценок. Он знал одно — в боевом отношении операция удалась.Он знал, что террорист Хаттаб, который в девяносто шестом году сумел заманить в огневой мешок в ущелье Аргуна между Дачу-Борзоем и Ярышмардами батальон мотострелков и превратил его в кровавое месиво, ни минуты не мучился сожалениями. Война есть война. Идешь с оружием, значит умей его применять. Не умеешь стрелять первым — поднимай белый флаг или падай в лужу собственной крови.Полуян знал, куда вел людей и чем им грозила минутная нерешительность. Знал и поступал так, как повелевала логика боя — он стрелял на поражение первым.Кузов «Урала» был забит рухлядью, в которой команда Полуяна отказывала себе: спальные мешки, изрядно засаленные и потертые; большой казан с боками, покрытыми сажей; большой куль мелкой картошки, ящики с банками говяжьей тушенки и «Кока-Колы»; несколько связок репчатого лука и боеприпасы, Именно этого добра оказалось слишком много: несколько запаянных цинковых упаковок с автоматными патронами, два ящика гранат и отдельно от них коробки со взрывателями; длинные зеленые контейнеры с ручными гранатометами и десятка два противопехотных мин.К Полуяну подошел Ярощук, держа в руках стопку собранных у боевиков документов. Протянул полиэтиленовый пакет с какими-то бумагами.— Взгляни.Полуян взял пакет. Достал из него иностранный паспорт. Открыл. С фотографии на него глянуло лицо Дауда Арсанукаева. Документ, судя по надписям, которые скрепляли официальные печати, принадлежал гражданину Турции Исмаилу Гюпгюпоглу, 1953 года рождения, уроженцу города Измира. Вместе с паспортом хранился оплаченный авиационный билет с открытой датой. Судя по нему, турецкий подданный Гюпгюпоглу в любое время имел возможность вылететь из Тбилиси в Анкару.— Еще у кого-нибудь есть такие? — поинтересовался Полуян и потряс книжкой авиабилета.Ярощук покачал головой.— Нет. Возможность вовремя смыться, судя по всему, предоставлена только полевым командирам. Аллах акбар и вперед!На то, чтобы погрузиться в «Урал» команде хватило нескольких минут. Резванов, отойдя от джипа поднял автомат и выстрелил в бензобак. Пуля пробила металл, но машина загораться не хотела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102