Со своим сопровождением Спица прошёл в спортзал. Там как раз находился Могила с двумя шестёрками.
Могила увидел Спицу, и у него все внутри похолодело. Он почувствовал неладное. Спица очень редко посещал его хозяйство. Да к тому же выражение лица авторитета говорило Могиле, что визит шефа связан с чем-то неприятным. «Не иначе Спица припёрся ко мне качать права. Но за что?» — подумал он, направляясь навстречу «дорогому» гостю.
Протянутую Могилой руку Спица не пожелал пожимать. Ограничился пренебрежительной фразой:
— Привет, засранец!
— Сергей Трофимович, в чем дело? — Могила попытался выразить на лице недоумение от такого неуважительного отношения к нему шефа.
— Ты помнишь тот эпизод, когда двое шустряков из банка увели от нашего причала шмару?
— Я вам об этом докладывал.
— Ты мне доложил об этом эпизоде, но не рассказал, как они в тот вечер измочалили шестерых твоих сраных спортсменов. Может, такого эпизода вообще не было? — зло поинтересовался Спица.
— Был, — подавленно выдавил из себя Могила.
— Почему ты его от меня скрыл?
— Парни меня уговорили, чтобы я их перед вами не позорил.
— Зажрались здесь, свиньи вонючие, ничего не делая! Я быстро ваш курятник разгоню! Если бы ты меня вовремя поставил в известность, насколько крутые эти двое парней, то вчера группа Косолапова — четыре человека! — не села бы на нары. Ты виноват в том, что случилось с ними, — ударив Могилу ладонью по лицу, с презрением в голосе процедил Спица.
Как солдат перед офицером, держа руки по швам, Могила молча терпел унижение на глазах присутствующих боевиков. Он понял, что, дав ему пощёчину, Спица тем самым его из авторитетов снял и опустил до уровня рядового быка. Но ему ещё не было известно, до какого низкого уровня Спица будет его опускать. А это было намного важнее того, что Спица побил и унизил его.
То, что Спица не стал его избивать, а всего лишь дважды ударил, давало Могиле надежду, что шеф может его пожалеть. Оправдываться перед Спицей было недопустимо. Воры не любят, когда их собратья, которых они когда-то уважали, вдруг, будучи наказанными, начинают унижаться, лебезить, терять своё лицо. В такой ситуации лучше всего молча выслушать все обвинения в свой адрес и даже приговор.
— Ты, мерин задрипанный, да и все вы тут должны знать своё стойло и не брать на себя груза больше, чем позволяет ваша масть увезти. Если ты не смог решить возникшую у тебя проблему, то обязан был о ней все доложить. Мне одному решать, где, что, почём и почему, кого миловать, кого наказывать. Ты, Могила, не захотел быть бугром, теперь станешь быком, как твои горе-спортсмены. С сегодняшнего дня вашей бригадой будет руководить Таракан. Прошу ему подчиняться, как мне. Тебе, Таракан, мой приказ: всех спортсменов, кто потерял форму или не хочет добросовестно работать, отдавай мне на растерзание. Я найду им работу и научу, как надо её делать. Освободившиеся места можешь заполнять своими, преданными тебе людьми. Повышение до уровня бригадира, Юрий Георгиевич, тебя устраивает?
— Вполне, Сергей Трофимович, — довольно произнёс Таракан.
— Только, Юрий Георгиевич, учти, мой спрос будет с тебя жёсткий и без каких-либо послаблений, без скидок на неопытность и незнание обстановки. Твоя фирма должна работать без перебоев и приносить нам бабки. Тебе все понятно?
— Все! — поспешил заверить Таракан.
— Ко мне вопросы есть?
— Нет!
Повернувшись лицом к Могиле, Спица, вновь теряя хорошее настроение, сердито заявил:
— У, харя протокольная, зрить тебя больше не могу. Скажи спасибо, что я тебя давно знаю, а другого на твоём месте с такой провинностью кукарекать заставил бы. — Он сменил гнев на милость с долей сожаления, что потерял такого товарища.
Покидая спортзал, сопровождаемый всеми, кто в нем присутствовал, Спица обратился к Таракану:
— Ты, Юрий Георгиевич, стал бугром нового хозяйства, поэтому оставайся тут, знакомься с ним. Если что будет непонятно, спросишь у Могилы, он введёт тебя в курс дела.
Так быстро, без проволочек и волокиты, был решён кадровый вопрос в «семье» Спицы.
После того как Спица «дал по ушам» Могиле и покинул спортзал, он распорядился, чтобы водитель «мерседеса» отвёз его в адвокатскую контору Маркелова.
Получив сообщение Щербатого о Махновском и Капустине, он понял, что нахрапом их не удастся быстро проучить, и решил, прежде чем начать с ними сражаться, посоветоваться со своим мозговым центром, то есть с Маркеловым.
Оставшись с Маркеловым вдвоём в его кабинете, Спица дал ему возможность ознакомиться с письмом Щербатого. Увидев, что Маркелов прочитал письмо и положил его на стол, Спица поинтересовался:
— Ну, что скажешь?
— Сергей Трофимович, признайся, что ты хочешь от меня услышать, тогда и я более конкретно отвечу на твой вопрос.
— Как ты считаешь, Махновский с Капустиным серьёзные мужики?
— Насколько я понял из письма, они профессиональные мясники, умеют, если надо, убивать, стрелять, драться, без потерь покидать поле боя.
— Это в письме не написано, — счёл нужным отметить Спица.
— Зато в письме указано, сколько каждый из них и каких имеет боевых наград. Как им удалось вдвоём уложить вповал шестерых твоих спортсменов! Видно, что здоровье в Чечне они не потеряли.
— Если быть таким умным, как ты, и уметь читать между строк, то действительно можно уверенно прийти к этому выводу, — вынужден был согласиться Спица с мнением Маркелова.
— Ты, как я понял, приехал ко мне за советом? Какие проблемы тебя мучают?
— Проблем у меня сейчас больше, чем я хотел бы иметь, — честно признался Спица. — Ты знаешь, что у меня обязательство перед Неждановым…
— Ты подрядился помочь ему ликвидировать Транквиллинова, — прерывая на полуслове Спицу, догадливо предположил Маркелов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152