— Чем я могу испортить твой план?
— Вы уж извините меня, Тарас Кондратьевич, но скажу вам в глаза: вы человек мягкотелый, всех вам жалко, все вы ставите под сомнение. Вы сомневаетесь, что Нежданов нанял за деньги бандитов, чтобы убить вас. В разговоре с нами Провоторов не должен и мысли допускать, что мы не верим в его порядочность.
— Хорошо, пусть будет по-твоему, посмотрим, каким результатом завершится твоя затея, — поняв причину предложенного ему ограничения в беседе с Провоторовым, согласился Транквиллинов и включил кнопку селекторной связи со службой безопасности: — Иван Сергеевич Провоторов сейчас на дежурстве или отдыхает? — спросил он у начальника службы безопасности.
— Находится на дежурстве, — ответил ему тот.
— Он мне срочно нужен, скажите, чтобы поднялся ко мне в кабинет.
— Сейчас направлю его к вам.
Как только Провоторов вступил в кабинет Транквиллинова, подошедший к нему Чумной молча вытащил из его кобуры пистолет, после чего вновь сел на свой стул.
— Тарас Кондратьевич, что тут происходит, вы можете мне объяснить? — внешне не подавая вида, что растерялся, сохраняя самообладание, с некоторым возмущением в голосе спросил Провоторов.
— Иван Сергеевич, к вам имеет дело Александр Георгиевич. По-видимому, в процессе вашей беседы он сможет ответить на все ваши вопросы, — пояснил ему Транквиллинов с таким безразличием в голосе, как будто предстоящий разговор между двумя телохранителями его совершенно не касался и не интересовал.
— Пройди, Иван Сергеевич, к столу Тараса Кондратьевича и присядь рядом со мной. Разговор между нами будет долгий и интересный, — сказал Александр.
Провоторов подошёл к столу, присел на стул, оказавшись напротив Волчьего Ветра, и произнёс:
— Давай поговорим, если тебе так хочется.
Сбоку от них, во главе Т-образного стола, сидел в кресле Транквиллинов.
— Ты, Иван Сергеевич, знаешь, что в прошлом году в Сочи, а потом по пути с юга в Питер на жизнь Тараса Кондратьевича было совершено два покушения?
— Конечно, знаю. Между прочим, в результате этого последнего покушения на Тараса Кондратьевича меня самого едва не убили.
— Вот как раз на эту тему я и хочу с тобой поговорить. Я могу надеяться на твою откровенность?
— А как же! Мне ни от тебя, ни от Тараса Кондратьевича скрывать нечего.
— Очень хорошо. Сам понимаешь, что Тарасу Кондратьевичу небезразлично, кто и зачем желает ему смерти. По этой причине он поручил мне с Дмитрием Фёдоровичем установить, кто те ублюдки, которым он перешёл дорогу.
— Не пойму, при чем тут я? Если Дмитрий Фёдорович забрал сейчас у меня пистолет, то, по-видимому, вы меня подозреваете в чем-то плохом?
— Ты рассуждаешь верно, но я, излагая происшедшие события, ещё к твоей персоне не подошёл. Давай дальше послушай. Среди покушавшихся на Тараса Кондратьевича была проститутка Ксения Загорулько. Ты её знаешь?
— Нет!
— Удивительно! За несколько дней до гибели она сообщила следователю о том, что очень хорошо была знакома с тобой и ты вместе с ней и другими членами банды Спицы принимал участие в Сочи в покушении на Тараса Кондратьевича, даже руководил там всей операцией.
— Ты городишь какую-то собачью чушь! Я не желаю её слушать! — возмутился Щербатый, даже пристав со стула в порыве театрального возмущения.
— Присядь, Иван Сергеевич, ты ещё не все услышал, что я тебе хотел сказать, — спокойно осадил Щербатого Волчий Ветер. — Благодаря Загорулько мы узнали, кто был исполнителем заявки на убийство Тараса Кондратьевича. А раз так, то вчера мы с Дмитрием Фёдоровичем прямо от ресторана «Аделина», на глазах у телохранителей, выкрали Сергея Трофимовича Кернова, известного тебе под кличкой Спица, который сейчас находится в укромном месте. Ты знаешь Спицу?
— Никаких колёс, тем более спиц я не знаю.
— Ну что ж, тогда послушай, что говорит Спица о тебе и о Нежданове Юрие Николаевиче, на которого ты тайно работал.
— Где я работаю, на кого и кем, вы знаете. Больше я нигде и ни на кого не работаю.
Щербатый полагал, что у Волчьего Ветра нет доказательств его участия в покушении на Транквиллинова. Рассказ о похищении Спицы он посчитал обманом. Никак телохранители шефа не могли украсть от ресторана Спицу! С таким внутренним спокойствием Щербатый начал слушать запись заявления Спицы.
По мере того как он знакомился с признанием Спицы, разоблачавшим его и Нежданова, настроение Щербатого стало портиться. Кому, как не ему, было знать, что Спица говорит правду! Но, дослушав магнитофонную запись показаний Спицы, он так и не пожелал признаваться Волчьему Ветру в своих преступных действиях.
Слушая их разговор, Транквиллинов подумал: «Непонятно, как Александр Георгиевич сможет добиться от Провоторова признания, если он все отрицает?»
— Значит, ты не хочешь признаваться, что в сговоре с Неждановым, да и по собственной инициативе, совершил несколько преступлений?
— Не совершал я их, а поэтому мне не в чем признаваться.
— Я тебя, Иван Сергеевич, почему-то считал умнее, чем ты оказался на самом деле. Чтобы разоблачить во лжи, достаточно организовать очную ставку со Спицей, но поскольку у меня есть другие доказательства твоей вины, то обойдёмся и без этого.
— Никаких других доказательств того, в чем ты хочешь меня уличить, у тебя нет.
— Ты очень ошибаешься, Иван Сергеевич, если так думаешь. Кроме обвинения в покушении на убийство Тараса Кондратьевича, следователь Транспортной прокуратуры предъявит тебе обвинение в умышленном убийстве Валентинова Сергея Гавриловича.
— Я действовал в пределах необходимой самообороны. Если бы я его не застрелил, то он мог убить не только меня, но и Тараса Кондратьевича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152