— Благодарю, но я не курю. У меня предрасположение к раку легких.
— Ну, что вы паясничаете? Дело серьезное. Вы думаете, у нае мало забот?
— Какое мне дело до ваших забот, у меня своих хватает. Если вы меня обвиняете…
— В чем?
— Я понял, что успел вовремя заткнуться.
— Понятия не имею, что у вас там случилось. Может, кошку забыли выпустить из дома. Я возвращаюсь с вечеринки, меня -хватают и волокут сюда, чего-то требуют, бьют по морде. Вы что, думаете, на вас нет управы?
Фэллоу закурил и подошел ко мне вплотную.
— Теперь моя очередь произнести небольшую речь. — Он говорил твердо и спокойно, его сигарета во рту, словно дирижерская палочка, подпрыгивала в такт словам. — И эта речь вам не очень понравится. Мы копперы, и все ненавидят нас. Но в придачу ко всем неприятностям мы получили вас. Будто нам мало того, что на нас нажимают парни из Сити-Холла, шеф полиции, мэр в своем кабинете, который в четыре раза больше, чем весь отдел по расследованию убийств. Как будто нам не пришлось раскрыть семьдесят шесть убийств за прошлый год, сидя в грех жалких комнатушках, где на всех не хватает стульев. Мы проводим свою жизнь, копаясь в грязном белье и нюхая испорченные зубы. Мы карабкаемся по темным лестницам, где нас поджидает пуля, а наши жены ждут нас к обеду. Но мы почти не бываем дома, а если бываем, то такие уставшие, что не можем ни есть, ни даже спать, ни читать ту ахинею, которую пишут о нас в газетах. И так мы лежим без сна в дешевом доме на дешевой улице и слушаем, как развлекаются пьяные в квартале. И как раз в тот момент, когда мы готовы провалиться в сон, звонит телефон, и мы должны вставать и начинать все сначала. Что бы мы ни делали, все всегда плохо. Если нам удается заставить парня признаться, то говорят, что мы выбили силой признание, и какой-нибудь стряпчий в суде называет нас садистами и ухмыляется, когда мы коверкаем слова. Если мы ошибаемся в работе, то на нас опять напяливают форму и возвращают на улицу, где мы проводим вечера, подбирая пьяных на тротуарах, разгоняя шлюх и отбирая ножи у хулиганов. Но всего этого мало для нашего счастья. Так господь послал нам еще вас, Дэйтлон.
— Я не понимаю, что я такого сделал?
— Речь идет об убийстве. Вашу машину видели у места преступления. Если вы будете продолжать крутить, я больше не буду останавливать Джоса.
Я взглянул на сержанта. Он стоял, облокотясь на стену, со сложенными на груди руками мясника.
— Но мою машину угнали еще днем. Я вернулся домой на такси. Ваши ребята видели это.
Капитан чиркнул по мне взглядом.
— Не лгите, Дэйтлон. Не знаю, зачем и почему, но вас пасут агенты ФБР. Один из них выследил вас вечером. Слышал выстрел, вызвал нас и дал ваш адрес. Этот свидетель стоит десятерых других.
— Глупости. Если он следил за мной, то позвонил бы вам по другому поводу. Он следил за моей машиной, которую угнали днем…
— Вы заявили об этом?
— Не успел.
— Сейчас ночь. Машину, как вы говорите, угнали днем. Почему вы до сих пор не заявили?
— Я был занят. Вышел — машины нет.
— Чем же вы были так заняты?
— Больше я ничего не скажу. Вызовите моего адвоката. Без него я разговаривать не намерен. Сами говорите, дело нешуточное.
— Это ваше право. Но нам-то адвокат не нужен. Мы можем обойтись и без него. Существует немало средств заставить разговориться упрямого парня. И никакой адвокат не поможет.
— Мой поможет. Если он посоветует, я расскажу вам, где я был.
— Он что, всемогущий?
— Он — Чарльз Мекли.
С минуту в кабинете стояла полная тишина. Затем Фэллоу вернулся к столу, бросил в пепельницу окурок и пристально посмотрел на меня.
— Откуда у вас деньги? Нанять Мекли…
— Мы с ним просто старые приятели.
— Да? Что вы говорите, — он усмехнулся. — Ну, и как он поживает?
— Все еще в силах дать пинок в зад кому потребуется, — бодро сказал я. — У него чертовски длинная нога и тяжелый ботинок.
Капитан фыркнул так, что бумаги, лежавшие на столе, зашелестели, как листья в лесу.
— Отведи его в камеру. Я сейчас свяжусь с его адвокатом, — гаркнул Фэллоу сержанту.
Джос провел меня в подвал и запер в камере. Придвинув табурет, он сел у решетки, сложив свои ручищи на груди, и не спускал с меня глаз.
— Ну вот, опять как дома! — воскликнул я.
— Теперь уже надолго, парень.
— Кто это вам сказал? Ваш мизинец?
— Стена. Здесь говорят стены. Говорят голосами людей, прошедшие через это помещение на пути в ад.
— А я еще при жизни собираюсь устроить себе рай. Вы не пытались? Все очень просто. Надо набрать кучу денег и послать всех к черту.
Он выпучил на меня свои спичечные головки и с минуту раздумывал. Этот процесс причинял ему явные мучения.
Я сел на табурет и начал насвистывать «Одиночество».
Прошло не менее двух часов, прежде чем за нами пришли, и сержант отвел меня в тот же убогий кабинет.
Мекли сидел на стуле, закинув ногу на ногу. Он выглядел так, словно одно рукопожатие с ним стоит тысячу долларов. Капитан сидел за столом и грыз карандаш. Я встал у стола и посмотрел на Мекли.
— Положение серьезное, Крис. Убили человека, и ты под подозрением. Есть свидетель, который видел твою машину на месте преступления. Тебе необходимо оправдаться. Ты должен сказать правду. Другого выхода нет. — Его голос гудел, как сытый шмель.
— Хорошо, раз ты так считаешь, я скажу, — так же как и он, я решил общаться с ним на «ты», чем весьма его удивил, но он быстро пришел в себя. — Правда, я не хотел быть виновным в закрытии одного заведения, но, видать, ничего не поделаешь. На Беркет-авеню, 735 есть одно местечко, подпольное, конечно. Весь вечер я провел в нем с рыжей Мэри. Хозяйка там — старая сводня, но я не знаю ее имя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61