Единственным, что немного успокаивало Колю Колыму, было то, что средняя плотность населения этих краев – примерно два человека на десять квадратных километров – и это считая с населением городов и поселков. Да еще то, что далеко не всякий, даже встретив беглецов, решится с ними связываться. Ведь волки – это не только ценный мех, но и острые клыки.

2
В Магадане подавляющее большинство зданий, в которых располагаются сколько-нибудь серьезные конторы, относятся к первой половине двадцатого века. Классический сталинский ампир – потолки под три с половиной метра, барельефы с мускулистыми рабочими и колхозниками, широким шагом идущими к светлому будущему, на мощных фасадах, широкие окна, лестницы, по которым можно ходить по пять человек в ряд. Пятиэтажное здание, построенное в таком стиле, уступает по высоте хрущовской девятиэтажке всего метра два. Неудивительно, что солидные ведомства предпочитают обитать именно в таких домах.
Собственно, этим Магадан не очень отличается от прочих областных центров России. Разве что в европейской части страны многие конторы предпочитают здания еще более старые – начала века, иногда даже дореволюционной постройки. Но в Магадане таких попросту нет. При царе и в первые годы советской власти эти места были практически совершенно пустынными – здесь жили только исконные аборигены этих мест: чукчи, эвенки, якуты. Колымский климат считался слишком суровым даже для каторжников. И только когда Сталин по-настоящему крепко взял власть в свои руки, он обратил пристальное внимание на этот край и решил, что для его целей он подойдет наилучшим образом. Тогда и начали появляться на Колыме лагеря – один за другим, словно грибы после дождя. Тогда, собственно говоря, и построили сам Магадан: то, что было на его месте до тех пор, и городом-то назвать было нельзя. Именно с тех пор Колыма и стала местом отбытия наказаний – до тех пор эта незавидная участь приходилась на долю Сахалина.
Магаданское областное управление внутренних дел, разумеется, контора достаточно серьезная. Соответственно, поэтому и здание им досталось впечатляющее, даже по сравнению со своими собратьями и современниками. Это была здоровенная пятиэтажка, расположенная в самом центре Магадана, да притом так удачно, что вокруг нее метров на четыреста ни одного здания выше. И это не случайность, а следствие традиции, идущей еще с советских времен и тщательно поддерживающейся до сих пор. Кабинеты всех самых серьезных шишек располагались на верхних этажах, и если бы кому-нибудь пришла в голову мысль прицельно выстрелить по одному из таких окон из винтовки со снайперским прицелом, то осуществить этот замысел не удалось бы – снизу вверх, не видя толком цели, точно не выстрелишь. Пространство перед фасадом здания тоже открыто – так что и с помощью гранатомета или чего-нибудь еще в таком роде добраться до сидящих на верхних этажах чиновников не удалось бы.
Все эти предосторожности были отнюдь не лишними – вот уж где-где, а в Магадане чиновникам МВД и Минюста стоит особенно хорошо заботиться о собственной безопасности. Уж очень работа вредная. Хуже, пожалуй, только пост диктатора в какой-нибудь банановой республике. Власть-то есть, и нешуточная, но подумать страшно, сколько народу из-за этой власти страстно мечтает увидеть тебя в гробу и готово очень на многое ради того, чтобы эта мечта поскорее осуществилась.
У парадного входа в здание притормозил черный джип. Мгновенно выскочивший из машины шофер открыл заднюю дверь, и из джипа показался невысокий грузный мужчина в форменной шинели. Он неторопливо поднялся по ступенькам крыльца и, открыв дубовую дверь, вошел в здание. Сидевшие у входа менты в бронежилетах и с автоматами, едва увидев вошедшего, вскочили с мест, вытянулись в струнку и дружно рявкнули:
– Здравия желаю, товарищ генерал!
Вошедший ответил ленивым кивком и двинулся направо, в сторону лифта. Вообще-то изначально в этом здании лифта не было, но в восьмидесятых годах очередной начальник, разъевший пузо так, что на свой пятый этаж ему подниматься было уже впору только в паланкине, пробил в обкоме партии решение о реконструкции здания. Вот во время этой реконструкции лифт и появился, чему поднимавшийся сейчас в нем Константин Георгиевич Комаров, начальник УВД области, был очень рад.
– Да, молодец Карабутов был, – негромко сказал он сам себе, глядя на мигающую под потолком кабины лампочку. – А то до сих пор бы пешком ходили.
Лампочка с цифрой 5 ярко вспыхнула, и двери лифта разъехались в стороны. Комаров встряхнул головой, отгоняя посторонние мысли, и шагнул вперед, к двери кабинета, за которой его уже наверняка ждали. На сегодняшний день было назначено заседание областной коллегии, на котором ему полагалось председательствовать. У дверей кабинета маячило несколько знакомых лиц – кажется, репортеров, из тех, кто постоянно сотрудничал с УВД. Кто-то двинулся навстречу генералу, но тот решительно покачал головой:
– Официальное заявление после заседания. Подождите. – Он взялся за золоченую ручку двери.
– Константин Георгиевич! – раздался сзади голос личного секретаря Комарова.
– Ну что еще? – Генерал досадливо оглянулся.
– Захаровича еще нет. Когда он придет, что...
– Я тебе позвоню и скажу, – перебил его генерал. – Все остальное после заседания. – Он отворил дверь и перешагнул порог кабинета.
Разумеется, все остальные, кому по чину полагалось присутствовать на заседании, уже были в сборе. Комаров окинул присутствующих цепким взглядом – не мелькнет ли у кого на лице недовольства опозданием начальства?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13