Эту газету Валдаев только что видел в квартире Наташи.
Майор ткнул пальцем в строчку о маньяке, вырывающем сердца, который готовится выйти снова на охоту спросил:
— Узнаете?
— Газета лежала на столе…. Наташа почему-то испытывала слабость к статьям об этом маньяке.
— Ах слабость… Понятно.
Кучер выгнал всех из кабинета и начал допрос. Говорт он без агрессивного нажима, но с нешуточной угрозой. И Валдаев понял, что панически боится этого человека. Майор задавал, казалось, посторонние вопросы — о самом Валдаеве, о его жизни — и постепенно все туже опутывал сетями слов. И добивался своего — выводил из равновесия. Валдаев понимал — еще часик-другой такой беседы, и он признается во всем — хоть в убийстве Влада Листьева, хоть в покушении на Саддама Хусейна.
— Вам нужно мое признание, чтобы закрыть дело? Да?! — воскликнул Валдаев.
— Мне нужна правда.
— Чтобы я признался, что убил Наташу?
— Чтобы сняли груз с души, Валерий Васильевич.
— Давайте! Я подпишу! Все! — закричал Валдаев.
— Ну успокойтесь. У меня нет ни протокола. Ни диктофона, — Кучер похлопал себя по карманам. — Мы просто говорим как старые знакомые. Расскажите, как все было. Только откровенно. Это ни к чему не обязывает.
— Честно? Я пришел к ней. Долго трезвонил. Никто не открывал. Потом дверь открыли. И… И я ничего не помню. Меня будто отключили.
— Вас ударили?'
— Нет… Просто все уплыло.
— Так-так, — майор подался вперед. — И когда вы очнулись?
— Не знаю, сколько прошло времени. Я потерял ему счет. Я очнулся на полу. Сидящим на полу.
— А нож?
— Какой нож?
— Кривой. Острый.
— Он лежал рядом.
— Понятно.
— Но я не совершал этого!
— Я вам верю, Валерий Васильевич. Верю… Вы, — майор сделал нажим на это слово, — не совершали. — Он многозначительно улыбнулся.
— Что за намеки? — напрягся Валдаев.
— Да какие там намеки… Мы осознаем только часть нашего Я. А что там? Что в остальном пространстве сознания?
— В темной зоне?
— Пусть так. В темной зоне бессознательного.
— Нет… Я не мог… Это не я…
— Вы когда-нибудь теряли время, Валерий Васильевич? Выпадали из действительности?
— Нет!
— Так уж и нет?
— Я совершенно нормален… Пусть я слабовольный интеллигентишка, как любят выражаться ваши… Пусть. Но я не псих.
— Ну конечно, — с видом врача, который хочет только успокоить больного, произнес майор.
— Нет! Оставьте меня! — заорал Валдаев.
В кабинет заглянул здоровяк оперативник и осведомился:
— Чего он тут орет? Навалять ему, товарищ майор?
— Исчезни, — резко кинул майор, и дверь закрылась. — Ну так как, Валерий Васильевич?
— Я не скажу больше ни слова. Это все ложь. Инсинуации! Я никого в жизни пальцем не тронул, ясно?
— Конечно, ясно… Нам еще встречаться и встречаться. Кучер вышел из комнаты, и за Валдаева опять взялись оперативники. На этот раз на него не давили. Началась канцелярия — ему дали подписать казенные бумаги, разъяснили права, он пропускал все мимо ушей и лишь успевал ставить росписи на заполненных бланках. Его еще раз обыскали. Потом в комнату вошли двое милиционеров в форме. Они повели его по коридору. Куда-то в подвал.
— Стоять, — властно приказал милиционер. Мог бы и не говорить. Идти все равно было некуда — коридор перегораживала зарешеченная дверь, за ней стояла тумбочка на стуле скучал сержант. — Принимай задержанного.
— Примем. Лишь бы человек был достойный, — улыбнулся сержант, отворяя дверь.
— Это что? — слабо спросил Валдаев, которого поставили лицом к стене.
— Гостиница, — хмыкнул сопровождавший милиционер.
— Изолятор временного содержания, — пояснил сержант, беря из рук сопровождавшего бумаги и делая отметки в книге.
Коридор вильнул под прямым углом. Он шел дальше метров на двадцать, и по обе стороны его были металлические двери с окошками.
Валдаева подвели к одной из дверей. Открыли ее ключом. За ней было помещение где-то три на три метра. Там стояли нары. И там царил запах карболки и пота.
— Получайте новенького, — сказал сержант и легонько подтолкнул в спину.
Валдаев нерешительно шагнул за порог. Лампочка светила тускло. Казалось, здесь обитают какие-то ночные существа, которым вреден яркий свет. Притом существа эти хищные. Их было четверо.
— Братва, говорят, этот задохлик бабу зарезал, — улыбнулся похожий на татарина, низкорослый, голый по пояс субъект.
— А по виду не скажешь, — хмыкнул второй, шагнув навстречу Валдаеву и коснувшись пальцами его, будто хотел проверить, существует ли тот на самом деде.
— Крутой, — еще шире улыбнулся татарин. — У меня аж поджилки затряслись.
Валдаев прижмурился. На него напал ступор. Он понял, что теперь для него начинается настоящий кошмар — происшедшее раньше было только предисловием к этой книге ужасов…
«Все начинает рушится. Мир ополчается против тебя. А я защищена, я отдана ему», — так, кажется, говорила сатанистка. Что ж, она была права. Но права только наполовину. Мир действительно обрушился на Валдаева. Но вот только саму Наташу не защитил тот, кому она посвятила себя…
Что могло быть хуже? Он за решеткой, обвиняемый в убийстве. Что дальше? Дальше только боль, унижение, погибель…
Татарин напротив него качнулся и неожиданно протянул руку:
— Здорово, убивец. Я — Мусса. Это — Гога. Вон тот — Колян. Это — Клык… Спать там будешь… Не боись, ты тут ненадолго.
— Почему? — спросил Валдаев, ощущая, что тягучая атмосфера вокруг него начинает разряжаться.
— По убийству сидишь, — пояснил миниатюрный, чахоточный Гога, сидящий с ногами на нарах. — Особо тяжкое преступление. Под подписку тебя никакой следователь не выпустит. В сизо поедешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72