Я еще тогда прикинула — его подлая рука здесь.— Слушай, что это за люди такие? — воскликнула Лена зло. — Сегодня обнимаются, друг другу в дружбе клянутся. А завтра киллеров посылают.— Знаешь, мой муженек как говорит?— И как он говорит?— В нашем бизнесе, говорит, друзей нет. — Вика потянулась так, что косточки хрустнули.— Не он один так говорит, — поморщилась досадливо Лена. — Это их любимая присказка.— Я единственно чего не понимаю — почему милиция Инессу не берет? Наверняка с ее ведома муженька прихлопнули.— Наверняка. — Лена вздохнула. — Мне рассказывали, она просто взбесилась, когда ее из «Востока» попросили.— Поживилась-то она там не хило. У нее сейчас мечта — как можно больше денег из всех вытрясти и умотать в Англию.— Чего она в Англии делать будет? — усмехнулась Лена. — Она кроме русского языка никакого не знает. И не выучит.— Выучит. А потом окрутит какого-нибудь лоха английского побогаче. И будет ему наставлять рога.— Вот стерва.— Еще какая.— Господи, как же я ненавижу их! — с чувством воскликнула Лена.— Это ты зря. Ненависть, подруга, иссушает. Смотри на вещи философски, — порекомендовала Вика.— Я боюсь, — негромко произнесла Лена. — И с каждыми днем боюсь все больше… Инесса. Она же тут орала, что Арнольду все это так не пройдет. На что она способна?— На все… Но сейчас ее прижали. Так что Арнольд выживет… Пока выживет.— Что значит пока?— А потом как получится.— Вика, ты чего такое говоришь!— Я шучу… Повторяю, подруга: не дергайся. Все вокруг какие-то дерганые. Мой вон тоже какой-то ошалевший стал. После торгов за квоты вообще лицо перекривило, будто бутылку рыбьего жира выпил. Все твердит, что новые разборы грядут. Без телохранителя из дома не выходит.— А тебе?— А мое тело он не настолько ценит, чтобы его хранить… Козлы они, я тебе скажу. Говорю же, их надо принимать такими, как они есть. То есть обычными козлами.— Попробуй, как лучше — из кофеварки или из турки? — Лена разлила кофе по маленьким чашечкам. Вика сделала небольшой глоток, причмокнула.— Так лучше. Чего-то добавляешь?— Кое-что.— Дашь рецепт? Или секрет?— Конечно, дам.— Хотя у меня все равно так не получится. — Вика еще раз глотнула кофе, блаженно прижмурилась. — На кофе рука легкая должна быть. Это или умеешь, или не умеешь. Как и на деньги. Они или липнут к рукам, или не липнут. Будь ты хоть академик, хоть дебил — не влияет. Вон Глушак, дурак дураком был, но деньги к нему рекой текли. А доктора наук на помойках бутылки собирают. Потому что у него рука на деньги легкая была. Понимаешь, подруга?— Как не понять.Вика пригладила волосы:— Знаешь, а мне нравится. Причесываться не надо. Просто и практично… Давай тебя так же обкорнаем… Я Макса попрошу. Он тебя воткнет вне очереди… Смотри, кажется, просто так взять и обкорнать. А каждая волосинка на своем месте. Где больше снять, где меньше — мастер, одним словом… Да еще голову помассировать… У него такие пальцы, подруга. Аж дрожь пробирает.— Сильно пробирает? — усмехнулась Лена.— Да как бы не пробирала — что толку? Все равно он голубой. Женскими модельерами и парикмахерами могут быть только голубые. Ты что, не знала?— Наверное, преувеличение.— Ни фига не преувеличение… Ну как, спросить?— Ну, спроси, — кивнула Лена рассеянно.— И будет нас две лысые старые калоши, — довольная, засмеялась Вика… — Коньяк в кружку, — велела она, ткнув в кофейную чашку пальцем.Лена вытащила бутылку «Наполеона». Ритуал был отлажен. Было ясно, что полбутылки они уговорят.Вика захмелела быстро.— Кстати, у моего тоже дурная идея, — сообщила та. — Какой-нибудь домишко в Англии прикупить.— Чего им эта Англия сдалась?— Нравится. В общем, в Лондон свинтить. Навсегда. В больше сюда ни ногой… Казик надерется и как заведенный повторяет: «Пора делать ноги». Уже год я это слышу… У него идея глубоко засела — сорвать где-то большие деньги. Не сотню-другую тысяч долларов, а действительно большие. И рвануть отсюда подальше.— Почему?— Боится, подруга. Они все боятся. Потому что страшно. Будем, — она подняла стопку коньяку.— Страшно, кивнула Лена.— На войне как на войне. То одного пулей снесет. То от другого воронка останется. У них крыша и едет… Знаешь, когда он узнал, что Глушака и Арнольда подстрелили, что он делал?— Что?— Захохотал, как идиот… Подруга, все вокруг чокнутые, но надо и к этому относиться философски… А сейчас муженек говорит, что домик за бугром крошечный, комнат на тридцать, присматривает.— Что, сорвал большие деньги? — заинтересовалась Лена.— А он мне говорит? Он же козел… Они все козлы, подруга… Это что, последняя бутылка коньяка?— Есть еще. Глава 9ЖЕНЩИНА-ВАМП
Как Ушаков и ожидал, в понедельник начался сумасшедший дом. Начальнику УВД звонили из аппарата министра, требовали отчеты по каждой из служб. На среду генерала вызвали в столицу на ковер. И чем это все кончится — никто не знал.— Здорово они нам врезали, — кипел Гринев. — Прямо под дыхало. Хуже бандюганов. Уроды поганые.— Да, выдали стране угля, — нерадостно улыбнулся Ушаков и поглядел в окно своего кабинета, за которым собирался дождь. К дождю грудь как-то сдавливало.— Ты мне объясни, непонимающему, какая такая наружка топала за этими телевизионщиками от самого самолета? — завопил Гринев. — Кто?— Дед Пихто, — произнес Ушаков. — Мы вообще не знали, что телегруппа НТВ здесь!— Брешут и брешут… Телевизионщикам еще по ордену за мужество дадут после этого репортажа.На самом деле в УВД никого до сей поры не волновало, кого из представителей центральных СМИ приглашает в область УБОП. У «оргпреступников» имелась своя мощная пресс-служба, ребята там работали ушлые, усвоившие все законы рекламы, в том числе главный — сто раз повторенный по телевизору тезис становится для зрителя личным убеждением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111