«Жигули» свернули с главной дороги и вскоре остановились перед металлической оградой, за которой высились островерхие черепичные крыши отеля. Охранник присмотрелся к гостю, узнал его, кивнул, здороваясь, и побежал открывать ворота.Отель назывался незатейливо — «Хауз», что по-немецки означает дом, и принадлежал старому приятелю Ушакова. Раньше на этой территории располагался профилакторий стеклозавода имени Двадцать второго партсъезда. Завод почти что загнулся, профилакторий приватизировали, и новый хозяин решил построить здесь приют для немцев, которых тянуло на косу как магнитом. На месте старых деревянных домишек вознеслись чистенькие дома в немецком стиле, с красной черепицей, дымчатыми окнами, зацвели цветы на клумбах, дорожки вымостили плиткой, все сияло чистотой, давило порядком. Надписи были на немецком языке, персонал тоже без напряжения лопотал по-немецки, номера стоили до двухсот марок в сутки. Немцы, приезжавшие сюда, глядя на окрестные сосновые леса и белые песчаные дюны, прислушиваясь к ласковому шепоту волн, могли помечтать о том, что они в Германии, что произошло чудо и коса опять немецкая.Ушакова здесь всегда ждали свободная комната для гостей и добрый ужин. Два года назад он вытащил Палыча — хозяина — из такой передряги, что тот был благодарен до конца жизни. Денег начальник розыска за всю свою службу не брал ни с кого ни копейки, а вот воспользоваться гостеприимством владельца «Хауза» иногда не отказывался.— Давно не был, — улыбнулся приветливо Палыч, встречая Ушакова у машины.— Дела, дела, — развел руками начальник уголовного розыска.Палыч обнял Ушакова,— Совсем забыл нас, Василич.— Не совсем, — возразил тот. — Видишь, приехал.— Молодец…— Мы со Светкой обнаружили, что двадцать пять лет назад пили шампанское на своей свадьбе. Так что не просто так приехали.— Серебряная свадьба, — кивнул хозяин «Хауза».— Старые стали, Палыч, — вздохнул Ушаков грустно. — Совсем старые.— Кто старые? Мы старые? — усмехнулся Пальл. — Не преувеличивай, Василич. Вся жизнь впереди.Ушаков кивнул. Он ощущал с болью, как уходят годы, Уходят незаметно, день за днем…Хозяин указал своему помощнику, облаченному в красную фирменную одежду отеля:— Вещи в третий номер.Тот кивнул, подхватил сумки и потащил их к коттеджу.— А мы идем в ресторан… Стопка водки, как?— Стопку можно, — согласился Ушаков. Народу в «Хаузе» было немного — несколько немцев и один затесавшийся в их компанию швед.Ушаков хлопнул с Палычем по стопке в баре на втором этаже главного корпуса. Потом еще по одной, стало легко.— Хватит, — прикрыл он ладонью стопку.— Пока хватит, — уточнил Палыч.— Точно… Пошли, прогуляемся, — кивнул Ушаков жене.Они спустились вниз, по мощеной дорожке прошли к выходу с территории. Вокруг отеля раскинулся лес, волны лизали белый песок, вдали из травы и деревьев поднимались оголенные дюны — с годами они сдвигались, меняли форму. Воздух был упоителен. Жара отступила, клонившееся к горизонту солнце ласкало, а не палило кожу.— Гутен таг, — поклонился немец — старик-одуванчик, на его руку опиралась седая старушка, тоже улыбнувшаяся.— Здравствуйте, — улыбнулся в ответ Ушаков, и его кольнуло грустью.Палыч рассказал, что эти двое стариков-немцев жили в этих местах еще до войны, детьми. То, что для большинства людей на планете было далекой историей — Вторая мировая война, бомбежки, проводы частей вермахта на фронт, авианалеты, встреча фюрера, когда воодушевленные толпы мечтали об одном — увидеть его, поймать на себе хотя бы мимолетный его взгляд, а потом огненный вихрь и русские танки на улицах Полесска, — для них это было их личным прошлым. И оно с годами становилось гораздо четче, яснее, понятнее настоящего, которому они принадлежали чисто формально, доживая в нем последние годы.Ушаковы присели на берегу, на перевернутой лодке, рядом с доской от серфинга, и смотрели на чистую воду.— Смотри! — с детским восторгом воскликнула Света.— Ух ты! — присвистнул он.На отмель в двадцати метрах от них неторопливо выбирался кто-то — небольшой, но солидный, черный, влажный.— Бобер! — ударила слабо, чтобы не спугнуть, в ладоши Света.— А вон еще один! — ткнул Ушаков в другую тень.Живности на косе было полно. Зал ресторанчика «Хауза» украшали чучела птиц и животных, которые водятся здесь.Они сидели, взявшись за руки и глядя вдаль, где уже вспыхивала на вечереющем небе крохотная яркая искра маяка. Все было наполнено чистой грустью. Здесь была другая планета. Куда лучше той, с которой они прилетели. И очень не хотелось возвращаться на грешную землю с грешными делами.Ужин был отменный — в ресторане при свечах. Света, раскрасневшаяся от вина, смеялась и была счастлива., Они раздавили бутылочку, потом другую, налили немцам. Ушаков сразился с двумя фрицами — молодым и пожилым в бильярд и разбил их начисто. Это талант — не убавить, не прибавить. Он вполне мог бы зарабатывать себе на жизнь, гоняя кием шары в бильярдных, так что победить немцев для него никакого труда не составило.— Капут, Сталинград, — засмеявшись, поднял руки вверх пожилой немец.Ушаков видел, что немец расстроился. Немцы страшно не любят проигрывать и всегда мечтают взять реванш. Но тут им реванш явно не светил, поэтому просто Ушаков пошел и хряпнул с ними по стакану водки.Вечер удался. И так бы он и закончился в тишине и дфотворенности, если бы не подлый ящик, работаю-ий в углу. Передавали «Итоги».— Наш специальный репортаж — из Полесской области, — шевеля усами, многозначительно произнес известный телеведущий, интригуя обещанием очередного разоблачения. — Хочу только заметить, что наша съемочная группа в процессе подготовки этого материала подвергалась невиданному давлению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111