Льготная растаможка. Льготные цены. Льготная смерть.Ушаков положил перед собой фотографию Арнольда Колпашина и задумчиво посмотрел на нее. А куда положить ее? К живым? Или к мертвым?Арнольда продержали в изоляторе временного содержания УВД десять суток. Еще пару раз Ушаков беседовал с ним, но без особого толку. Табачник уперся.— Неужели вы не понимаете, что я не буду писать явку с повинной? Не буду биться головой о стену и кричать — виноват, люди, судите… Вы не понимаете этого? — Улыбка у Арнольда была какая-то каменная, глаза пустые.— Почему? — поинтересовался Ушаков.— А потому, что я уже побывал на том свете. А после этого люди меняются.Начальник уголовного розыска кивнул. Он отлично знал это по себе.— И мне ваши угрозы не страшны. А ваши увещевания просто смешны… Мне вообще плевать на вас.— Так все равно мы тебе все докажем, — вяло давил на него Ушаков, понимая, что все без толку.— Ничего вы не докажете. Потому что у меня деньги. А у вас ничего, кроме дурного желания меня посадить.— Не обольщайся. И не с такими деньгами за спиной сажали. Не тебе чета люди были.— Поглядим.Вот и поглядели. Через трое суток районный прокурор посчитал, что основания для дальнейшего задержания гражданина Колпашина не усматривается.— Хотя бы на десять суток продли! — сказал Гринев надзирающему прокурору. — Ты же нас под корень рубишь.— Валентин Михайлович, а законные основания есть? — спросил строго прокурор, из молодых, любящих поговорить про верховенство закона.— Есть информация. Мы знаем, что это он.— Информация где? В деле?— В оперативном деле.— А это не считается.— Понятно. Убийца на воле, а мы в грязи, — произнес язвительно Гринев. — И никому, кроме уголовного розыска, ничего не нужно… Да вы с ними одним миром мазаны.— Что вы говорите? Я ведь тоже долг выполняю на своем месте, — возмутился прокурор.— Да на каком ты месте? — не выдержал Гринев. — Ты еще в детсаду был, когда я убийц голыми руками брал! А сейчас вы все умные такие! Щенок!..Через областного прокурора Ушакову удалось добиться, чтобы Арнольду продлили срок содержания в изоляторе до десяти суток.Прокуратуру тоже можно было понять. Исполнитель убийств мертв. На заказчика нет ничего, кроме признания умирающего Пробитого, да и то не подшитого к делу. По поручению через Интерпол немцы работают, чтобы вскрыть, куда делись те пять миллионов, но получается это плоховато, тем более вину Колпашинав в этом доказать тяжело. И выходит, что он чист…Так Арнольд и сказал, когда его выпускали по истечении десяти суток:— Чист я перед законом.В нем горело темное ликование. Издевательски смотря на начальника уголовного розыска, к которому его привели на разговор, он осведомился:— И чья взяла?— Твоя взяла, — развел руками Ушаков.— Поймите, я не хитрый. Просто я не виноватый. — В глазах Арнольда была насмешка, ему хотелось поизмываться. — Но все равно, приятно было с вами пообщаться. Вы занимательный человек. Осколок прошлого.— Да нет, Арнольд. За нами будущее. Это у вас, нуворишей, будущего нет. А здесь Россия. И по-вашему никогда не будет.— Нашли нувориша, — хмыкнул Арнольд. — Кстати, мои адвокаты заявление в суд написали. Незаконное задержание. И все такое. Так что отвечать придется.— Ответим, — кивнул Ушаков. — За все ответим. Только ты рано радуешься, Арнольд. Уже весь город знает, куда пять миллионов делись. И кто облапошил всех.Победная улыбка стала сползать с лица Арнольда.— Ты считаешь, конечно, что сможешь отбрехаться, доказать, что все это не так, что не ты людей по миру пустил… Только не сможешь. Поскольку я кое-кому представил убедительные доказательства… Так что у тебя будет множество проблем помимо того, чтобы судиться с УВД.— Это… Это же беспредел… Ты чего… Вот суки, — покачал Арнольд головой. — Вот менты клятые!— Я бы на твоем месте все-таки задержался еще в тюрьме. Признался бы в каком-нибудь преступлении на выбор. Посидел бы в комфортабельной камере. Тут тебя не достанут.— Ну, сочтемся когда-нибудь, — произнес Арнольд, с ненавистью глядя на Ушакова.— Ты знаешь, сколько я этих глупостей слышал… Ну что, поколешься на что-нибудь? Чисто символически — на пару лет лишения свободы.— Да пошли вы все!— Ну, тогда скатертью дорога, Арнольд. Тяжело придется — приходи. Мы поможем. Мы обязаны гражданам помогать… Глава 22СЕМЕЙНЫЕ СЦЕНЫ
— Это все-таки ты… ты… — Лена всхлипнула. Она сидела на диване в просторной, метров шестидесяти, гостиной — когда делали евроремонт, сломали перегородки между тремя комнатами и теперь здесь можно было устраивать танцы. Помещение было выполнено в пастельных тонах, только ярко-красные диван и кресло били по глазам и сейчас напоминали Лене освежеванные туши.— Что я? — спросил Арнольд. Он был бледен.— Ты заказал Глушака… Ты, Арнольд. — Она посмотрела на него с болью, в ее глазах блестели слезы.— Кто тебе эту дурь внушил? — спросил он жестко.— Да об этом все говорят.— Сплетни это, понимаешь! — крикнул он, проваливаясь в глубокое кресло. — Ментам надо было на кого-то повесить это дело. Решили повесить на меня. И теперь они, а не я в полной заднице. У них ничего не получилось!— Ты же врешь, Арнольд. Ты врешь. — Она зябко обняла свои плечи. Ее трясло.— Как же вы все остохренели! Ты еще будешь мне мозги полоскать!— Как же так?.. Что же с вами делается? Вы же друзья были.— Что? Друзья? — Он засмеялся. — Нет, вы послушайте ее. Друзья!.. Не было у меня друзей. Был самообман, что они есть. Нужно прожить больше трех десятков лет, чтобы понять, кто такие старые друзья. Предатели, завистники. Однажды они начинают относиться к тебе как к лоху, в карман которого неплохо бы лазить, как в собственный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111