У него бронированный «Мерседес», машина с охраной, притом весьма профессиональной. Его сильно берегут. В Кремле ногой кабинеты открывает.
— Да, тяжелый случай, — вздохнул Влад.
— И все равно — такие долго не живут.
Полковник осунулся в последние дни. Он устал. И все равно — дело было не завершено. Художник исчез, но он где-то на свободе. И Лупаченко, наверное, обдумывает новую аферу, и снова будет перекидывать деньги куда-то, и снова будет жертвовать людьми. Это непорядок. А непорядок надлежит устранить.
— Интересно, почему Художник не пришел на стрелку? — задумчиво произнес Влад. — Не в его привычке прятаться за чужие спины.
— Ты знаешь статистику — на самолеты, которые разбились, опаздывали в среднем в три-четыре раза больше народу, чем на обычные рейсы. Люди чуют запах гибели. Скорее всего Художник тоже почувствовал.
— Достанем его?
— Достанем. Ребята в Службе пошустрили, обнаружили следы его недвижимости.
— Вилла на Сейшелах? — усмехнулся Влад.
— В Испании. Всего лишь в Испании. В окрестностях Валенсии. Сказочное место. Чистый воздух. Средиземное море. Покой и воля.
— Красота.
— Я люблю Испанию, — сказал Гурьянов. — Прекрасная консервативная страна. Очень маленькая преступность. Даже разборок не было, пока наши братаны у них недвижимость не стали скупать.
— И что?
— Ну, русская мафия не спит. И разборки там еще случаются, — произнес Гурьянов.
В Москве уже холод. Слякотная осень, простуды. Серый город. Давящее небо. Просто мерзость.
Тут же — солнечно, тепло. Фрукты, хорошее вино, которое испанцы пьют вместо воды. И главное — ощущение, будто улетел на другую планету, вырвался из притяжения того самого мира, отбросив за собой, как отработанные ступени, все заботы, проблемы, своих корешей.
В Москве пока ловить нечего. Команда практически уничтожена. Армен мертв. Шайтан мертв. Еще многие мертвы. К Политику хода нет — там могут ждать.
Художник ощущал не разочарование и раскаяние, а какое-то отупение. И жизнь его вся представлялась странной компьютерной игрой, где приходилось проходить разные уровни сложности, где вокруг сыпались замертво толпы компьютерных врагов. Вот только компьютерную игру можно загрузить заново и начать сначала. А удастся ли ему начать сначала сейчас? Вряд ли. Что-то сломалось в нем… Хотя время лечит. Отлежаться здесь, на дне, и все начинать сначала. Вернуться в Россию, где имя Художника еще что-то значит. Набрать команду. И начать опять завоевывать сферы влияния… Если удастся. Тогда, десять лет назад, начинать все было проще. Тогда он не ощущал опасности. И не слишком дорожил собой. А сегодня, после всего, он все чаще просыпался ночью и ощущал, что панически боится смерти. Потом это проходило, и он снова погружался в сонное, бесцельное времяпровождение. Море, бассейн, вино, русские девахи, которые околачивались в Валенсии в поисках заработка.
Он сидел в надувном кресле на краю бассейна и посасывал холодный апельсиновый сок. В бокале позвякивали кусочки льда. Рядом на столике стояло блюдо с яблоками и персиками и лежал любимый нож с выкидными лезвиями.
Все-таки как шустро их сделали. Художник не мог понять, как все получилось. Их будто преследовал злой рок. О происшедшем в Мытищинском районе он имел самые смутные представления, пользовался в основном скудными сообщениями из СМИ. С оставшимися в живых руднянскими выходить на связь он боялся.
Как-то все развалилось мгновенно. Началось с того заказа на устранение фирмача и с погони за бумагами. Тогда он начал одного за другим терять людей. И те загадочные фигуры — бывший опер и еще какой-то менеджер. Не от них ли все шло? Но чтобы двое уничтожили такую бригаду? Это просто невозможно! Невозможно!
— Ну что. Художник, перекинемся словечком? — услышал Художник позади себя.
Он медленно повернул голову. И увидел того самого типа — родственника погибшего фирмача. И воспринял это как-то без удивления.
— Ты кто? — для порядка спросил Художник.
— Я? Человек, которому плюнули в душу, — полковник подошел к владельцу виллы и остановился от него метрах в трех.
— Ты родственник того придурка, которого мы… — Художник улыбнулся. — Точно. И что тебе надо?
— Ты же знаешь, Художник, зачем я здесь.
— Да. Ты пришел за мной. Правильно?
— Правильно.
— Такой ангел смерти, да?
— Нет. Просто советский офицер.
— Ну да. Голубые береты? Рыцари плаща и кинжала? Это ты с моими ребятками разобрался?
— Можно сказать так.
— Понятно… Круто. Уважаю, — без эмоций произнес Художник.
Неожиданно резко он схватил кнопочный нож и вскочил на ноги.
Гурьянов улыбнулся. Это уже было лучше. Он знал, что так будет. И это его устраивало.
— Когда это волк просто так сдавался? — воскликнул Художник. — Мы еще побьемся…
Ножом он владел виртуозно. Лезвие мелькало, рукоятка скользила между пальцами. Художник сделал выпад, лезвие прочертило дугу.
Гурьянов ушел с линии атаки. Художник опять бросился на него. Нож летал как заговоренный, но Гурьянов опять уклонился.
— Умеешь, — оценил полковник.
Художник перевел дыхание и вдруг с диким воплем, вырвавшимся из глубин его существа, рванулся в последнюю атаку, решив, что или убьет противника сейчас, или умрет сам.
Но рука с ножом попала в жесткий блок, хрустнула. Нож выпал из нее. Гурьянов зажал его в мертвой хватке.
— Больно, — прошептал Художник.
— А им больно не было?
— Мне больно… Ну давай. Не тяни, — прохрипел атаман руднянеких.
Гурьянов резким движением свернул ему шею, подержал тело и бросил в бассейн.
Все, полдела сделано. Оставалась вторая половина. Тоже нелегкая…
— Ужас, — сказала Вика, протягивая через стол в кафе газету Гурьянову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92