— А вы?
Они ошарашенно посмотрели на него. Он улыбнулся. Одна доверчиво сказала:
— Старье.
— А нанайцы?
— Это для пэтэушниц.
— А для вас?
— «Синий Ватерклозет». Вот это класс. И Арина. Голос. Манера. Класс!
— А вы кого-то ждете так трепетно? — спросил Гурьянов, обмахиваясь букетом с цветами.
— Ну уж не вас, — буркнула вторая девчонка.
— Я в печали.
Еще несколько слов — и девчонки втянулись в разговор. И теперь он был не одиноким подозрительным мужчиной, а добрым молодцем с двумя молоденькими девушками.
Наконец спустился Влад. А через пять минут Крошка устремился вниз по эскалатору. Он двигался, как танк, с недовольными видом человека, который давно забыл, для чего это под Москвой нарыли столько тоннелей и чего там толпится столько людей.
— Чего за игры? — скривился он, подходя к Владу.
— Опасные игры, — сказал тот. — Ну, выкладывай.
— Слухов много ходит. Ахтумские на ножах с Киборгом и его бригадой. Доходило до горячих действий. Как бульдоги цеплялись друг в друга. Ахтумские офис, который под Киборгом был, расстреляли — наняли для этого какого-то безбашенного козла, того убили менты при задержании. Киборг у них три фуры с левой водкой увел. А ахтумские его магазин сожгли. Но нейтралитет сейчас. Вооруженный нейтралитет. Миротворцем между ними Сахо Старый выступал.
— Примирил?
— Временно. Ахтумские и Киборг они же безбашенные. Их ничего не остановит.
— Что за коммерция у ахтумских?
— Одно время они по заказам каких-то шишек нефтяных работали. Убрали несколько человек. Ресторан «Шанхай» под ними был. Долги вышибают. Но главное — они с одним чудиком работают. Есть такая гнида политиканствующая. Кандидат в депутаты от ЛДПР. На водке деньги делает.
— Кто?
— Да есть такой Маничев. Влад изменился в лице.
— Что, знакомый? — спросил Крошка.
— Встречались, — кивнул Влад.
— Но не это самое интересное. По водочным делам Маничев этот деньги качает из Свердловской области. Частью они идут на поддержку партии. Частью делит их с ахтумскими. И привозят их наликом! В чемоданчике — как в кино. Раз в месяц.
— Много денег?
— Ты таких не видел.
— И что, нет желающих позаимствовать?
— Никто не знает, когда привезут и куда.
— Откуда такие сведения?
— От хороших людей.
— Хорошо. Молодец, — Влад хлопнул собеседника по могучему плечу.
— Ты обещал про Васька и Лелика прояснить.
— А чего тут прояснять. Они тебя за дешевого лоха держат. И твое родное ТОО «Барс» стремятся на бабки приспустить.
Влад выдал информацию, какую махинацию лучшие друзья Крошки решили провернуть, чтобы прикарманить большой кредит. Бандит покраснел и сжал кулачищи.
— Ну, спасибо, Бронепоезд. Выручил. Ну, Васек, посмотрим, кто из нас лох. Влад усмехнулся.
— Давай, Крошка. Еще поспрашивай.
— Поспрашиваю, — произнес Крошка рассеянно — его мысли были заняты тем, как он в свою очередь опустит своих корешей на деньги.
Влад пошел к вагону.
Крошка постоял немножко, задумчиво глядя перед собой. Потом побежал вверх по эскалатору.
Гурьянов, все еще трепавшийся с девчонками, вручил одной из ней букет.
— Не скучайте. Пока, — и устремился к подъехавшему поезду.
Девчонки озадаченно посмотрели ему вслед и прыснули. Хипующий старикашка — все, что выше тридцати, виделось им как древняя древность, — им понравился. Вот только что сдернуло его с места, когда разговор едва наладился?
Гурьянов присмотрел за Владом, когда тот сделал пару пересадок, и признаков «хвоста» не обнаружил. Подошел к нему, сорвав осточертевшие очки и клипсу.
— Ну чего, панк? — спросил Влад.
— Крошка, похоже, чист. Иначе обязательно притащил бы за собой наших недругов. Что, сказал интересное?
— Еще как… Скажи, что бога нет.
— Вопрос дискуссионный, — сказал Влад.
— Есть. И играет нами, как в шахматы… Никита, ну кто мог подумать?
— Объясни.
— Да есть такой любитель детей. Маничев.
— Тот, из-за которого тебя с работы поперли?
— Да. Так вот — он в наших делах завязан.
— Да. Судьба…
— Здорово, Художник, — Тимоха, одетый в строгий костюм-тройку, диссонирующий с его густо татуированными руками, развалился в низком кресле, положив ноги на журнальный столик.
Встретились эти двое в зале для приемов фирмы, работавшей под крышей воровского положенца. Обстановка была дорогая, офисная — мягкая мебель, сталь, пластик, вышколенные секретарши, готовые на все, прилизанный хозяин, называвший всех по имени-отчеству.
— День добрый, — Художник присел в низкое желтое с зелеными полосками кресло, которое приняло его ласково-мягко.
— Хороша хата. Если бы на Сосьме я думал, что в таких апартаментах буду толковище вести, кореша бы решили, что с головой у Тимохи плохо, — улыбнулся томно положенец. — А я здесь. И фраера с башлями и властью передо мной стелются. И баксы в карманах шуршат. И тачка навороченная. И хата с евроремонтом, четырехкомнатная, которая секретарю обкома не снилась. И быков подо мной целый полк, да все не с перьями, а со стволами. И из мэрии городской ко мне втихаря за советом бегают. Хорошо?
— Неплохо, — кивнул Художник.
— Да вот только жаба давит, понимаешь. Проще надо быть. Гордыня — она от черта. Скромнее надо быть. Проще…
Одна из любимых тем старых авторитетов — о пользе скромности. Она — отголосок тех застойных лет, когда ни одному братану, сколько бы денег он ни нагреб, не пришло бы в голову нацепить на шею цепь толщиной в руку, купить «Мерседес» и пальцевать принародно — мол, я тут самый крутой. Тогда это означало одно — спалить не только себя, но и всю шайку. Однако времена меняются…
— Наш дом сам знаешь где, — постучал по столу указательным пальцем Тимоха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92