Пообедаешь — выходи на улицу к этому же месту, где мы сейчас находимся. Я за тобой заеду. Аллочка, родная, потерпи, я скоро.
— Потерплю, — милостиво сказала Алла.
Выйдя из машины, они подошли к двери с тыльной части киоска. Довгань постучал. Голос за дверью поинтересовался, кто это.
— Шалико, это я, — сказал Ганя.
Дверь открыл смуглый коренастый кавказец. Улыбнулся:
— Какие люди… Заходите, милости прошу.
После того как они вошли, запер засов. Оглядел вошедших:
— Какие проблемы?
— Нужно одеть моего друга Юру. Хорошо одеть. У тебя есть здесь шмотки?
— Есть, конечно. У меня все есть. Какой стиль?
— Стиль — крутизна. Знаешь, как одевается наша крутизна?
— Нет разговора.
— Нужна не только одежда. Подбери ему часы, цацки, все остальное. Чтобы выглядел как положено.
— Понял.
— Давай, Шалико. Я на тебя надеюсь.
— Не беспокойся, Глеб, все сделаем.
После того как Довгань вышел, Шалико внимательно оглядел Седова.
— Значит, так: черные мокасины, белые носки, серые брюки с напуском, по моде. Наверх пойдут синяя рубашка и кожа. У меня есть классная черная куртка из французской кожи, как раз на вас. Подойдет наряд?
— Подойдет, только, пожалуйста, носки дайте мне не белые, а синие.
Шалико поднял большой палец:
— Понимаете в одежде. Конечно, я дам вам синие. После того как Седов переоделся, Шалико цокнул языком:
— Блеск. Держите… — Протянул золотую цепочку. — Наденьте на правое запястье. Наденьте, наденьте, вас сразу признают в городе за своего. А на левое запястье — вот эти часы. «Сейко», без фальшака. Надевайте.
— Может, обойдемся без золота? — спросил Седов. — Я как-то не привык к цацкам.
— Нельзя, Юрочка. Наденьте браслет, вас не убудет. Люди должны видеть, что вы порядочный член общества.
Подумав, что его в самом деле не убудет, Седов надел цепочку. Оглядев его, Шалико покачал головой:
— Глеб меня похвалит. Вы как с картинки. Куда сейчас? Не к девушке?
— Нет. Хочу пообедать в «Алазанской долине».
— А что… Там обедают как раз такие люди, как вы. Счастливо.
— Я должен вам что-нибудь?
— Вы что? Глеб мой друг. Давайте, Юра, желаю удачи.
— Спасибо.
Выйдя из ларька, он перешел улицу и вошел в ресторан.

* * *
Его встретил швейцар в малиновой с золотом ливрее, по одному взгляду которого было ясно: при выходе ему нужно дать на чай.
Осклабившись, швейцар показал на дверь в конце коридора:
— Пожалуйте, прошу… Отобедать хотите?
Молча кивнув, он прошел в зал. Здесь было полутемно, лампы на столиках неясно освещали отделанные деревом стены. Едва он сел за столик в углу, к нему подошел официант.
Молча положил меню.
Посмотрев на официанта, который, судя по торсу и крепкой шее, наверняка раньше был или боксером, или борцом, Седов отодвинул меню.
— Вот что, братец, принеси мне, что у вас обычно дают. Закуску, первое, второе. Ну, сам знаешь.
Официант кивнул, достал блокнот. Почиркав, спросил:
— Что принести выпить? Вина, водочки? Есть отличный коньяк, «Белый аист». Молдавский. Советую.
— Двести граммов водки. И воды какой-нибудь. Все.
— Понял. — Официант исчез. Появился он минут через пять с полным подносом. Бесшумно и быстро накрыв стол, прошептал заговорщицки:
— Скажете, когда первое подавать, хорошо?
— Хорошо.
На столе перед Седовым стояла закуска всех видов: лососина, семга, красная и черная икра, маринованные грибы, маслины, овощи. Водка была налита в круглый хрустальный графинчик.
Накладывая закуску на тарелку, успел разглядеть зал, в котором стоял легкий шум. Здесь сидели люди примерно одного с ним возраста, одетые так же, как он. Некоторые были с девушками, причем все с эффектными молодыми красавицами. Ни одной пожилой женщины он не заметил.
Седов ел не спеша, понимая, что здесь, в этом ресторане, куда его направил Довгань, он должен не только насытиться, но и выполнить некую функцию.
Еда была на удивление приличной. Покончив с обедом, попросил кофе.
Кофе, крепкий, без сахара, он пил. откинувшись на стуле. Только сейчас мышцы, перегруженные тяжелой работой, перестали ныть. Зал, по-провинциальному уютный, с панно на потолке и тяжелыми шторами, был ему хорошо виден. Среди сидящих за столиками он заметил двух парней, одного в красной, другого в желтой кожаной куртке, которые, разговаривая, посмотрели на него.
Чуть позже один из парней, в красной куртке, ненадолго вышел из зала и вернулся. Заметив, что он обратил на них внимание, парни в его сторону больше не смотрели. Ясно, подумал он, приметили новенького.
Он сидел, думая об Алле. Он просто не понимал, как эта девчонка, взбалмошная, надменная, капризная, может так привлекать его. Дело ведь совсем не в том, что она красива и хорошо сложена. Таких кругом полно — хотя бы и здесь, в этом кабаке. Дело не в красоте и не в стройных ножках, а в том, что в ней есть что-то особенное. Что-то, что притягивает к ней. Но почему притягивает, он объяснить не может.
Ведь за все это время она сказала ему всего несколько ничего не значащих фраз. Тем не менее он продолжает вспоминать каждое ее слово, сказанное, когда они находились на яхте и в машине. И мало того, эти воспоминания доставляют ему чуть ли не удовольствие.
Закрыв на секунду глаза, сказал сам себе: выкинь ее из головы. Выкинь немедленно.
Покончив с кофе, рассчитался с официантом, дав хорошие чаевые. Выходя на улицу, не забыл и швейцара.
Перейдя через мостовую, подошел к ларьку, которым заведовал Шалико. Машины Довганя и его самого видно не было.
Став в укрытие между двумя ларьками, стал бесцельно разглядывать улицу. Через какое-то время заметил: два парня, посмотревшие на него в ресторане, вышли на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23