Но того пока на горизонте не было.
... Аркадий же стал чувствовать себя все хуже и хуже и, наконец, подал заявление об уходе с работы по состоянию здоровья. Это уже мало кого удивило. Сослуживцы видели, что Аркадий Юрьевич вроде бы как свихнулся. Никто, разумеется, предположить не мог, отчего это произошло, да в целом никого из них это не интересовало. Этих людей вообще ничего не интересовало, кроме собственного благополучия и карьеры. Пока был Корнилов в нормальном состоянии, можно было с ним вполне культурно общаться, приглашать в гости, приходить к нему, но как только он заболел и сильно изменился, так и черт с ним, его, как говорится, проблемы. "Крыша поехала" , - пожимали плечами сослуживцы со снисходительной улыбкой. У него же, не у них... Кто-то был даже весьма благодарен Аркадию за то, что вместо него едет за границу, кто-то за то, что попадает на прекрасное вакантное место в отделе. Маша тоже понимала, что работать Аркадий больше не может и не препятствовала его решению. Катя с удивлением смотрела на родителей, между ней и ними установилось прочное тягостное непонимание. Впрочем, у Кати в ту пору были и свои, свойственные её юному возрасту проблемы, и она не особенно вникала в дела родителей до той поры, пока эти проблемы не сплелись в единый причудливый клубок и не стали решаться по какому-то дьявольскому сценарию, который никто из них троих ни в каком страшном сне не мог себе предположить.
Пока же Катя была совершенно спокойна. Слежка за ней больше не возобновлялась, и Маша убедила себя в том, что за Катей просто следили как за красивой девушкой. Катя же ничего не понимала в причинах странного поведения родителей в последнее время, их нервозности, болезни отца и, наконец, его уходу с такой хорошей престижной работы. Аркадий и Маша сумели-таки держать её под стеклянным колпаком, и, видимо, в той ситуации, это было единственно правильным решением.
Аркадий же был абсолютно уверен, что слежка эта имеет к происшедшему два десятилетия назад самое прямое отношение. Он ждал от жизни только худшего. Аркадий стал похаживать по различным врачебным кабинетам, там ему ставились разнообразные диагнозы, назначались разнообразные препараты, но ему ничего не помогало, депрессия увеличивалась и увеличивалась. Просто, он желал угодить Маше, делая вид, что раз ходит по врачам, значит, на что-то надеется и старается преодолеть кризис.
Однажды утром Аркадий выглянул из окна и внизу увидел незнакомца Колю, но не одного, а в компании двух мужчин довольно крепкого телосложения. Один был в спортивной куртке синего цвета и в темных очках, сверху хорошо была видна его лысина, другой - в модном длинном сером плаще, с густыми, с проседью, волосами. Коля показывал пальцем в сторону их подъезда и оживленно жестикулировал, его собеседники понимающе кивали головами, спокойно покуривая. А неподалеку стоял бежевый "Жигуленок" шестой модели с забрызганным грязью номером. Маши и Кати в это время дома не было. Аркадий, не отрываясь, смотрел с восьмого этажа вниз, и такое вдруг у него появилось дикое желание броситься вниз на мостовую и разом закончить все это безрадостное и тревожное существование, что лишь брезгливость к крови, к переломанным костям, к собственному искалеченному отвратительному трупу, который будет через минуту лежать на асфальте, удержала его от этого прыжка. Но как же хотелось все закончить, швырнуть свой труп под ноги этим мерзавцам, как кусок мяса голодным псам. Ведь тогда проблемы решены, все убивал он, Маша и Катя не при чем, не было бы его, не было бы и проблемы.
Он продолжал пристально смотреть на стоящих внизу мужчин. Он не мог разглядеть лиц спутников незнакомца Коли, слишком уж высоко было, и он видел только их затылки, но вдруг ему почему-то показалось, что он где-то видел того лысоватого в темно-синей спортивной куртке и темных очках. Почему ему так показалось? Ведь лица его совершенно не было видно.
Затем Коля зашагал в сторону, а двое сели в машину, причем, тот, который в плаще, за руль, а лысоватый - рядом. Машина уехала, а минут через двадцать - тридцать вошла Маша.
- Я видела е г о, - тихо произнесла она. - Говорила с ним.
- Он был один? - монотонным обреченным голосом спросил Аркадий.
- Да.
- Я недавно видел его с какими-то двумя. На бежевых "Жигулях".
- Нет, он был один. Я встретила его за углом. Он спешил куда-то.
- Ну и что?
- Растрогался, между прочим, от нашей встречи, - усмехнулась Маша. Сказал, что никогда не забывал, как катался со мной на велосипеде и защищал меня от мальчишек. По-моему, он до сих пор в меня влюблен.
- Ну и каков же результат вашего разговора?
- Он сказал, что мне давно надо было с ним поговорить. И тем не менее, он ничем не смог бы помочь. И сейчас не может. Темнит страшно. Я совершенно не понимаю, что он имеет в виду. По-моему, он просто ненормальный. Или цену себе набивает. Я, кстати, предложила ему денег.
- Ну и что?
- Он с таким презрением на меня посмотрел. Такими гордыми глазами. И спросил: "За э т о вы предлагаете деньги?" Я тогда сказала, что пусть оставит нас в покое ради его отношения ко мне, ради нашей старой дружбы.
- Ну и что он?
- Он сказал, что лично против тебя и тем более против меня и моей дочери он ничего не имеет. Напротив, ему очень дороги воспоминания о нашем детстве - это единственный счастливый период его жизни, все остальное мрак и ужас. Но он опять повторяет одну и ту же фразу, что ничем не может помочь, что дело не в нем, и уже поздно. А что, собственно говоря, поздно-то? Дело против тебя не может быть возбуждено, истек срок давности. Я все это точно узнала у опытного юриста, так что насчет этого ты зря волновался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137