Его назвали Оскар. Радости Ираклия не было предела, сын был средоточием его любви, центром мироздания. Сын был очень красив: у него были черные кудри, голубые глаза и нежная смуглая кожа. Он был похож и на Ираклия, и на Елену.
Оскару было суждено прожить на Земле полтора года. Он умер от воспаления легких под новый, девяносто седьмой год. От горя Ираклий хотел наложить на себя руки. Но думал о Елене, знал, что она бы не выжила без него.
Узнав, что его собираются арестовать, в апреле девяносто седьмого года Ираклий с Еленой улетели на вертолете в Тбилиси, а оттуда самолетом вылетели в Стамбул. Не только боязнь за свою жизнь и свободу подтолкнула Ираклия к такому решению, это послужило лишь поводом к отъезду, просто он не мог жить там, где умер его сын. Ему нужно было разрядить обстановку. Хотя, как ему казалось, Елена переживает потерю ребенка не так сильно, как он. Ее странность проявилась и в этом. Но он не осуждал ее. Он ее вообще ни за что никогда не осуждал, принимая ее такой, какая она есть.
Они жили в Стамбуле уже второй год.
Еще в мае девяносто седьмого года Ираклий купил прекрасный кирпичный дом на высоком берегу моря. В доме было семь комнат, из застекленной ве-Ранды открывался изумительный вид на пролив Босфор, оттуда был хорошо виден мост, соединяющий Европу с Азией. Они любили сидеть по утрам и вечерам на этой веранде, пить крепкий чай или кофе и вести неторопливые беседы.
Елене нравилось в Стамбуле, она была очарована этим прекрасным городом, расположенным на двух морях и на двух частях света, любила ездить по его окрестностям на машине с шофером и телохранителем Ираклия - Георгием, приехавшим с ними из Тбилиси, любила гулять вдоль берега моря, любила подолгу стоять на высоком берегу и любоваться Черным и Мраморным морями, проливом Босфор, бухтой Золотой Рог.
Ираклий был по-прежнему ласков и нежен с ней, даже больше, чем прежде. Но он стал замечать, что порой она мрачнеет и грустнеет, что в ее душе пробуждаются давно забытые воспоминания. Он ревновал ее к ее прошлому. Он понимал, что там, в прошлом, остался какой-то любимый ею человек, о котором она ничего ему не рассказывала. То ли потому, что действительно не помнит почти ничего, то ли потому, что не хочет говорить. Но в ее голубых глазах он видел некое отчуждение, которое больно ранило его. Он любил ее все сильнее и сильнее.
Тревога накатывала на его душу, словно морские волны на берег. Он начинал испытывать давно неведомое ему чувство - чувство страха. За нее, за их счастье, за их совместную жизнь. Ему почему-то казалось, что все это скоро закончится. И он стал уговаривать ее вернуться на родину, там, среди родных гор, он бы чувствовал себя увереннее.
- Как скажешь, так я и сделаю, - улыбалась она. Но он видел, что она почему-то не хочет возвращаться. Вернее, не хочет ехать туда, куда хочет он. Она часто вспоминала российские пейзажи, лес, речку, маленький домик, но он старался не говорить с ней на эту тему, он понимал, что здесь кроется нечто опасное для него и для их совместной жизни.
Подходил к концу сентябрь. В Стамбуле стояла прекрасная теплая погода. Они уже твердо решили через месяц возвращаться на родину. А в этот вечер они собирались ехать в гости к своим друзьям, тоже выходцам из Грузии.
Георгий открыл ворота. Ираклий и Елена, одетая в черное длинное платье, сели в машину. Ираклий в этот день был взволнован и возбужден. Георгий сообщил ему, что сегодня днем к Елене на улице подошел какой-то человек и попытался заговорить с нею. Георгий решил, что это какой-то русский турист, увидевший на улице свою соплеменницу, и что встреча эта не несет в себе ничего особенного. Ираклий поверил его словам и успокоил себя. Хотя дал зарок больше жену в город не отпускать, она и так поехала вопреки его строгому наказу, уговорив Георгия. А что делать? Не запирать же ее на замок, если она не чувствует опасности? Придется, однако...
Они сели в машину и выехали за ворота. Георгий снова вышел из машины и стал закрывать ворота. И тут произошло неожиданное.
На огромной скорости к ним подъехала желтая машина. Из нее выскочили трое с пистолетами в руках.
Георгий только успел выхватить из кармана пистолет, как пуля, пущенная высоченным человеком с выдающейся челюстью, попала ему в висок.
- Ираклий! - закричала Елена, прижимаясь к нему. Но задние дверцы их автомобиля уже открывали...
Высокий бандит резким движением попытался вытащить Елену из машины. Она инстинктивно схватилась за руку Ираклия. А другой, невысокого роста, в темных очках, попытался с другой стороны вытащить из машины Ираклия. Тот четким отработанным движением ударил нападавшего кулаком левой руки в лоб. Человек в темных очках упал на спину. Рядом с ним стоял третий, с какими-то странными волосами, словно в парике, и с маленькими, также как будто приклеенными к верхней губе усиками. Он вытащил из кармана пистолет, раздался негромкий хлопок, и Елена с ужасом увидела, что Ираклий откинулся на заднее сиденье машины. Из головы его хлынула кровь. Он был мертв...
У Елены закружилась голова, все поплыло перед глазами. Вихрем, словно полузабытый сон, промелькнули в голове какие-то странные воспоминания. Она глядела на своего мужа и покровителя, лежащего с залитым кровью лицом, и стонала от ужаса и потрясения. Она даже на слышала своего собственного голоса, до того ей было страшно. Она не могла сопротивляться, руки и ноги стали словно ватные. А воспоминания вихрем летели в мозгу, буквально разрывали голову. Она не могла оторвать взгляда от окровавленной головы Ираклия. Кровь, смерть, боль... Господи, все это было, все это уже было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96