"Будь счастлива, Ритка. Прости, если сможешь." Подписи не было. А ниже приписка, написанная совсем уже мало разборчивым почерком: "Скажи своему частному детективу, пусть заинтересуется господином Шмыдаренко Андреем Алексеевичам. От него можно ждать больших бед, это был последний бастион..." Далее слово "матери" было зачеркнуто и вместо него написано "поэтессы Бермудской".
А в гостиной под столом валялась куча пустых бутылок, хрустальная пепельница на столе была полна окурков.
Рита с ужасом поняла, что Степан пил один - на столе стояла только одна рюмка. Он все эти дни сидел один и пил. О чем же он в это время думал? Какая тьма была в его душе в эти праздничные дни? Она внутренне содрогнулась от смешанного чувства брезгливости и щемящей жалости к нему, своему бывшему мужу и единокровному брату, сыну того самого Валентина Нарышкина, чьи романы теперь печатаются за рубежом, за которые она получит большие деньги... Со стены на Риту презрительно глядели черные глаза Ольги Александровны Бермудской. "Что же ты натворила в этой жизни!" - сжала кулаки Рита. - "Будь ты трижды проклята, порочная тварь!" Ей захотелось плюнуть в портрет, но она не стала делать этого при участковом милиционере, старой вдове художника, смиренно сидящей на диване и глядящей буквально ей в рот и ещё одном понятом - молчаливом технике-смотрителе ЖЭКа.
Да, последнего удара от своей матери Степан вынести не смог. Наверняка в эти праздничные дни он думал о том несостоявшемся ребенке, которого Рита зачала от него. И эти страшные мысли довели его до самоубийства. Рита с ужасом подумала, что бы было с ней, если бы она не встретила Федора и узнала бы тайну своего брака со Степаном. Наверняка, и она бы не выдержала такой тяжести... Но теперь она была не одна и чувствовала себя сильной... А Степан... И как это он успел в таком состоянии заверить у нотариуса завещание, которое, видимо, написал в новогоднюю ночь после того последнего телефонного разговора с ней?
После неудачного аборта Рита стала считать, что больше детей иметь не сможет. Она ни разу больше не забеременела. И почему-то не хотелось идти к врачу, проверяться. А сейчас... А сейчас у неё возникли сомнения, по чьей вине у них не было детей. Ведь Степан, как это потом выяснилось, вскоре после аборта, сделанного ей, подхватил от очередной шлюхи гонорею. Тогда они долго не жили, он объяснял это отсутствием желания из-за перенесенного стресса. Потом они снова начали жить, не предохраняясь, но больше она не беременела. А потом он по пьяни признался в том, что он долго лечился от дурной болезни, но она тогда не подумала, что именно из-за этого у них нет детей, все грешила на свой неудачный аборт. А потом отношения стали такими, что и не до детей стало. Господи, какое счастье, что их не было...
Прошло более месяца с тех пор, как они стали близки с Федором. И Рите стало что-то казаться... Только она никому не говорила, страшно боялась ошибиться, даже думать об этом боялась...
Находясь здесь, в этой проклятой квартире, она невольно думала о мыслях Степана в его последние дни и ужасалась им.
"Даже если все это достанется мне, я сумею использовать эти средства, как положено. Сама я ничего не возьму. На этом имуществе грязь и кровь человеческая!" - твердо решила Рита.
... Через неделю из Торонто позвонил Пит и сообщил, что Федору сделана операция, и что она прошла успешно. Операцию сделали на три дня раньше, чем планировали.
- Он вполне здоровый человек, - говорил Пит. - Не было никакого смысла тянуть дальше. Чем скорее, тем лучше. Так что все в порядке, Маргарита.
- Но как же так? Я же хотела прилететь и быть рядом с ним! Как он там один, без меня? - чуть не плакала от досады Рита. - У меня билет на завтра. Просто было очень много дел, связанных со смертью Степана, пришлось пойти в ЗАГС отложить нашу регистрацию... Ладно, что поделаешь, главное, что все прошло удачно... Завтра встречайте...
- О да, да, разумеется, - говорил Пит. - Но дело обстоит в том, что Федор, господин Бауэр отчего-то имеет горячее желание полететь в Москву. Это какой-то, как это... странность, что ли... не знаю, как объяснить... Отчего-то он хочет, чтобы ты увидела его в новом облике там, у вас, в Москве. Не знаю...
- То есть, мне прилетать не надо?
- Вы прилетите позже, вдвоем. А пока тебе надо оставаться и аннулировать свое место на завтрашний рейс. А через недельку Федор сам прилетит в Москву. И ты будешь его встречать. В таком решении вопроса есть даже какая-то логика. За это время его лицо приобретет более естественный вид, все там заживет... Пока он находится ещё в бинтах, мы не имели возможность видеть его лицо и только полностью верим нашему доктору мистеру Чарльзу Линдену, как известно, одному из лучших специалистов в Канаде, а, возможно, и во всем мире в этой области... Так что, на самом деле имеет смысл обождать. Операция есть операция, Маргарита. Итак, занимайся там своими делами, я полагаю, что ты ещё не уволилась со своей работы. А работа есть работа. Ты можешь приступить к ней незамедлительно. И будешь готовить свою квартиру к приезду своего жениха. Да, как передать Федору, на какое число теперь перенесена регистрация вашего брака?
- Да, - опомнилась Рита. - Передай ему, что регистрация будет восьмого февраля. Кстати, и вы готовьтесь, вы обязательно должны к этому числу прилететь к нам и присутствовать на нашей свадьбе.
- Да? Мы будем думать, было бы интересно побывать в России. Я никогда у вас не был... Будем думать! А восьмого февраля - это замечательно! Как раз к этому времени он будет в хорошей форме, так мне примерно сказал доктор Чарльз Линден. До скорого свидания, Маргарита!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50