Он мне буквально жизнь спас! Я выскочил из машины и стал кричать: "На помощь!" Те врассыпную! И задержали их, представляете себе...
Степан совершенно не представлял себе всего этого, и никак не мог поддержать разговор, мечтая об одном, чтобы незадачливый кандидат-бомбила скорее убрался отсюда восвояси.
- Да..., - протянул Игорь. - Задержали их, гадов... Далеко не убежали, сволочи! Нашли, кого грабить! У меня в кармане всего-то двести рублей, заработанных каторжным трудом!
Все это Игорь знал не понаслышке. В наиболее тяжелые минуты он именно таким способом и кормил свою семью. И ограбить его тоже хотели месяца два назад, приставив к затылку нож и потребовав выйти из машины. Только вот насчет продолжения он соврал. Тогда Игорь просто резко повернулся и доведенным до автоматизма приемом сломал державшую нож руку рыжему безбровому, коротко стриженому качку и вышвырнул обоих из машины на асфальт. А дальнейшей их судьбы он не знал и знать не хотел.
- Преступность, говорите? - поддержала разговор Рита, выходя из комнаты и протягивая Игорю сорок рублей. - Вот, возьмите, спасибо вам. А преступность она везде. Вот вчера прямо здесь, на лестничной клетке около двери на нас напал какой-то человек в шапочке и очках, прикрывавших лицо. Стал душить вот... его... Степана Егорыча... - Она указала пальцем на весьма смутившегося Степана. - Я успела вызвать милицию.
- И как? Быстро приехали? - метнул молниеносный взгляд на Степана Игорь.
- Приехали моментально, но тот успел убежать, - ответила Рита.
- Это точно, бегают они быстро, сволочи, - поддакивал Игорь, продолжая искоса изучать Степана Егорыча. - Жизнь собачья, черт знает чем приходится заниматься. Вы-то вот, вижу, тоже человек интеллигентный, обратился он к Степану. - Прозябает сейчас интеллигенция.
- Это кто как, - буркнул Степан, явно не желая продолжать разговор с словоохотливым кандидатом-бомбилой высоченного роста.
- А вы знаете, - решила поддержать Игоря Рита. - У Степана Егорыча мама знаменитая поэтесса Ольга Бермудская. Не слышали?
- Конечно, конечно, слышал! - воскликнул Игорь. - Это замечательная поэтесса. Я буквально вырос на её стихах. Помню её детские стихи: "Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд..." Здорово, правда?
- Это не её, - мрачным голосом возразил Степан.
- Ну и у неё тоже что-то похожее было. Помню светлое, радостное ощущение от её лирики. Не то, что потом стали писать всякие там скалозубы, чернушники. Нет, я человек прошлого поколения, мне всего этого не понять Ну и как ваша матушка сейчас здравствует? Пишет что-нибудь?
- Пишет, - совсем уж помрачнел и почернел лицом Степан. - Мемуары...
- И правильно делает! Могу себе представить, с какими людьми она общалась!
- Она была лично знакома со Сталиным, - проинформировала Рита.
- Да..., - протянул Игорь, с уважением глядя на человека, мать которого была лично знакома с вождем, словно он прикоснулся к чему-то святому. - Что ни говорите, а при Сталине был порядок, не то, что теперь... Ладно, поеду я, благодарен вам за то, что познакомили меня с сыном моей любимой поэтессы. Жаль и рассказать-то некому - с женой-то я развелся. Точнее, она меня бросила. Не захотела жить с нищим кандидатиком, так-то вот..., - горько вздохнул он, но осекся, не желая переигрывать.
- Вот и мы со Степаном Егорычем несколько лет назад развелись, сказала Рита. - А теперь...
Степан бросил на бывшую жену укоризненный взгляд.
- Извините меня, - сказал Игорь. - Не знаю я ваших отношений, у каждого свое. Но примите совет, не сочтите за наглость. Развелись сойдитесь опять. Близких людей на свете очень мало. Их почти нет.
- В этом мы разберемся сами, - сухо произнес Степан.
- Все, все, - замахал руками Игорь. - Еще раз извините, я поехал , надо дальше бомбить, будь проклята такая работа! - воскликнул он. - Всего вам доброго.
Он хлопнул дверью, спустился вниз, подумав, положил в почтовый ящик двадцать восьмой квартиры четыре десятки и вышел на улицу.
"Бермудская", - припомнил Игорь, сплевывая в грязный снег. "Читывал, читывал в первом классе... Большего дерьма не читал никогда..."
Он закурил и быстрыми шагами пошел к машине.
Игорь Дьяконов был человеком дела, но очень практичным, прямым. И порой совсем не ощущал опасности. Вот и на этот раз не заметил, откуда она веет. Не заметил того, что с разных сторон за ним наблюдают по паре внимательных глаз, одна пара из круглых затемненных очков под черной спортивной шапочкой и над толстым шарфом, прикрывающим нос и рот, а другая...
5.
В кармане куртки у Степана снова оказалась бутылочка вишневого ликерчика.
- Спаивать меня решил? - покачала головой Рита. - На какие такие шиши? Ликерчик-то кусается...
- Имел некоторые накопления, - глядя в пол, пробубнил Степан.
В этот вечер он казался особенно робким и пристыженным. То отводил взгляд, то, напротив, преданными глазами смотрел на бывшую жену, словно ища у неё в чем-то поддержки.
А на неё ликер на сей раз подействовал совершенно удивительно. У неё внезапно поднялось настроение, ей вдруг стало так хорошо на душе, как не было уже очень давно. И Степан уже не вызывал у неё чувства брезгливости. Совсем напротив, она почувствовала сексуальное влечение к нему. Впрочем, это было неудивительно - ей было всего-то тридцать лет, а жила она жизнью монашки. Рита сама подошла к Степану, жующему колбасу и обняла его за шею.
- Устала я, Степочка, пошли полежим, - нежным голосом проворковала Рита.
Он бросил на неё быстрый взгляд, потом встал и крепко обнял её за талию.
- Ты все такая же красивая, Риточка, - прошептал Степан. - Я люблю тебя ещё больше, чем раньше...
... Они пошли в спальню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50