Это был не закоренелый преступник, а просто запутавшийся, отчаявшийся человек. Хотя на нем было убийство. Бытовое. Ему было всего двадцать восемь лет, а мне двадцать два. С тех пор я никого жизни не лишал. Итак, значит, вы считаете, что Кирилл на убийство не способен? Однажды я была у них в квартире, еще до ремонта, и по комнате пробежала мышь. Он так испугался, закричал…А мыши источник инфекции. В доме ребенок. Я сама выловила и раздавила эту мышь. А он при этом морщился и закрывал глаза руками. Какое там убийство, Павел Николаевич? Категорически не допускаю. А кого там убили? Это пока тайна следствия, Вера Георгиевна. Ладно, спасибо вам за информацию. Поеду я. Погодка сегодня, не приведи господь. Подбросьте меня до школы. Тут недалеко. Неохота в такую погоду пешком идти. Да, да, конечно, собирайтесь. У меня есть еще немного времени в запасе.Вера Георгиевна быстро собралась, надела старенькую потертую шубейку и нелепую вязаную шапочку, натянула сапоги из искусственной кожи на рыбьем меху. Классно одет отличник народного образования, имеющий несколько правительственных наград? — усмехнулась Вера Георгиевна. — Имею шкурную мысль — хоть раз в жизнни приехать на работу на машине, и не на простой машине, а на «Волге» с мигалкой, вы ведь на такой? Хоть бы кто-нибудь из моих подопечных увидел. Вы знаете, как нас сейчас презирают дети за нашу бедность и скудость. Среди них много детей «крутых», они и задают тон в классах. Баксы, баксы, баксы — вот идеал жизни. А наши нелепые идеи о разумном, добром, вечном никому не нужны. При советской власти к нам все же немного уважительней относились. Мне-то еще ничего — я в младших классах работаю, там хоть что-то осталось от детства, от непосредственности, они так или иначе мир познают. А те, кто в старших классах работают, они просто на стену лезут от этого цинизма, от этого кошмарного восприятия действительности. Что вообще затеяло это правительство, этот президент? Культура, образование сводятся на нет, одно торжище кругом, всероссийское торжище, распродажа…Омерзительное время, Павел Николаевич.Николаев довез Веру Георгиевну до самых дверей школы. Ого, вон наши стоят, воздухом дышат, хорошо, что хоть еще не курят, — указала она на группу малышей, толпящихся у входа. — Вот, увидели меня, а, глядите, как сразу зауважали! криво усмехнулась она. — Ладно, спасибо, заходите еще!«Вообще-то она знает Кирилла довольно поверхностно», — подумал Николаев. — «Но, в целом, ее сведения о нем совпадают и с моим впечатлением. Жалкий он очень, взбалмошный, не для таких, как он это суровое время, испытывающее людей на стойкость, на силу характера».Николаев поехал в морг на опознание убитого преступника Варнака. Несколько сотрудниц банков и обменных пунктов, два охранника, внимательно вглядевшись в убитого, признали в нем одного из нападавших и грабивших. Он в тулупе был, с бородой. Но улыбочка эта, он и мертвый словно улыбается, ее с лица не уберешь. Он это, точно он, — подумав, сказал охранник. — Он меня ударил пистолетом в висок. Этот человек был в шикарном длинном пальто и темных очках, я подумала — иностранец. А вот волосы у него мне показались какими-то странными, точно — парик это был, — подтвердила одна из сотрудниц сбербанка. — Страшный он какой мертвый. И улыбается, точно сейчас встанет. Живой был еще страшнее, — сказала ее сослуживица. Помнишь, как он меня на пол уложил… — Губы ее скривились от страшных воспоминаний, она была готова разрыдаться. Ничего, — утешил ее Николаев. — Он многих навсегда на пол уложил, так что вам крупно повезло.Он составил протокол опознания, поблагодарил свидетелей и поехал в Управление. Настроение у него поднялось еще больше, когда ему сообщили, что и номера банкнот, найденных у Варнака в кейсе и дома совпадают с похищенными из банков и обменных пунктов. Через связи Варнака необходимо было выйти и на остальных налетчиков. Но полнейшей загадкой для следствия остался этот удивительный звонок, сообщивший о трупе Варнака. Неужели настолько процветали эти бандиты, если они готовы были пожертвовать такой суммой, чтобы убив Варнака, свалить все на него? А выстрел был сделан очень профессионально, один, и в голову. Объяснить такую щедрость убийцы было невозможно. Но дело сдвинулось с мертвой точки, и это уже радовало.Варнака было довольно легко опознать уж очень характерная у него внешность. Яркие черты лица, этот рельефный нос с горбинкой, эти большие, глубоко запавшие глаза и рот, большой рот, скривившийся в омерзительной улыбке, не сошедшей с его лица даже после смерти. Такому человеку трудно затеряться в толпе. А вот бывают лица…Лица… Внезапно Николаев вспомнил лицо того человека, которого он встретил недалеко от дома Веры Георгиевны. Вспомнил, и холодный пот пробежал у него по спине. До него дошло, внезапно дошло, кто это был, и его хорошее настроение улетучилось, как дым… Ну и денек же сегодня, тринадцатого февраля. И впрямь — несчастливое число. Это же был Андрей Полещук, тот самый Полещук, которого они искали уже второй месяц. Никакой черной бороды, и без усов — тогда, в квартире Воропаевых у него были черненькие, коротко подстриженные усики, как же его меняло отсутствие усов! И эта потертая ушанка, пальтецо мышиного цвета… А тогда черное кожаное пальто на меху, норковая шапка, шикарный красный длинный шарф, запах французского парфюма, наполнивший комнату…Совершенно другой типаж.Это был длинный, сутулый, безусый, некий замшелый интеллигент, не получающий полгода зарплату…Но это был он, безусловно, он. Глаза…Черные хитрые глаза, густые брови…Значит, Кирилл и его приятель Федя не солгали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66