Тот еле держался на ногах.
– У вас тут дождь, а мы без зонтика.
Александр, видя его нетвердую походку, поддержал за руку.
– Ты тоже пьяный? – спросил Кишлак.
– Почему?
– Шатаешься. Ну, ничего, доберемся. Куда идти?
– Прямо, – сказал Курганов, но не двинулся с места, ожидая Скрипача. Это в его функции входило сопровождать Кишлака.
Скрипач появился с чемоданом и футляром для скрипки. «Неужели через границу проехал с автоматом?» – удивился про себя Александр, но вопроса не стал задавать.
Втроем они вышли на площадь.
– Куда едем? – Кишлак глазел по сторонам, стараясь протрезветь.
– В гостиницу «Монмартр».
– А что там? Девочки?
– Нет. Там ты отдохнешь и дождемся машину, которую пришлет Шлоссер, чтобы ехать в Германию.
– А девочки? Чтоб я приехал в Париж и никого не трахнул? – не унимался Кишлак. – Скажи, Скрипач, скольких мы тут перетрахали?
– Вместе или отдельно?
– Мне твои ни к чему, – отмахнулся Кишлак. – О, Курган, ты же не знаешь, как Скрипач тут триппак подхватил. Все из-за жадности. Решил сэкономить на телке, потерял на здоровье. Скрипач, расскажи, расскажи!
Скрипач, поддерживая его, чтобы тот не упал, говорить на эту тему не собирался. Возле них остановилось такси.
– Куда, ребята, ехать? – спросил таксист на чистом русском языке.
– Скрипач, мы где? – не понял Кишлак.
– В Париже, кореш, в Париже, – ответил за Скрипача любезный шофер.
– Тогда к телкам! – последовал приказ, и Скрипач втолкнул Кишлака в машину.
Курганов сел рядом с водителем. Тот оказался разговорчивым парнем и всю дорогу до гостиницы «Монмартр» жаловался на одолевающую его бедность.
– Вишь, как получилось, я ведь сам из Кишинева. Артистом там работал. Сам понимаешь, мужик видный, на сцену выходил – бабы млели. Талант у меня настоящий. А голос – только послушай… – И он запел «Из-за острова на Стрежень…». Кишлак принялся подпевать каким-то восточным козлетоном.
Таксист бросил петь и продолжил:
– Не поверишь, вся Молдавия на руках носила. Ни один правительственный концерт без меня не обходился. На приемы в ЦК приглашали. А как Молдавия отделилась, так и пошла свистопляска. Денег нет. Кино, «Молдова-фильм», накрылось. В театр никто не ходит. Молдаване телевидение оккупировали, не протиснуться. Вот и остался я с большим носом и с однокомнатной квартирой. А тут, глядишь, война в Приднестровье, иностранных корреспондентов навалило видимо-невидимо. Среди них попалась одна мадам лет под шестьдесят. Как здесь говорят – на лице музеум, а между ног – лицеум. Трахнул ее под «Негру де Пуркар». Ей понравилось. Зачастила ко мне. Тут меня черт и попутал. Француженка, парижанка. Взял сдуру и женился. Приехал сюда, а мою мадам из «Антенн-2» поперли, оказалось, там и в штате не числилась. Короче, влип. Моник – без работы, я вообще ни бум-бум по-французски. И при этом выяснил, что она – патологически жадная. Ну и свинтил, конечно. Сейчас вот ишачу на хозяина. Получаю крохи. Вишь, и в Париже может быть хреновато…
Когда подъехали к гостинице, притихший было Кишлак возбудился.
– Дай артисту денег, и пусть везет телку!
– Некогда, – возразил Курганов. – Скоро приедет машина.
– Так зачем нам две? – удивился Кишлак. – Хорошее… что у тебя, «рено»?
– Ну, отличный «пежо». Не хочу зависеть ни от какого адвоката. Слушай, как тебя? – обратился он к таксисту.
– Мирча. По-молдавски, я ж из Кишинева.
– Молдаванин?
– Да нет, русский. Мама немного молдаванка. Или скорее цыганка.
– О! – заорал Кишлак. – Цыгане мне по душе! Тогда слушай сюда! Разбогатеть хочешь? Вижу – хочешь.
Мирча растерянно глядел на Кишлака, не понимая, издевается тот или шутит.
– Кишлак, не надо, – попробовал урезонить его Курганов.
– Заткнись, мне по-русски переводчик не нужен. Мирча, предлагаю заработать. Как говорилось в единственной прочитанной мною в окопе книжке: «Сколько тебе надо для полного счастья?»
– В день?
– Нет, – махнул рукой Кишлак. – На всю жизнь. Так, чтобы умереть спокойно.
– По мне, лучше пожить спокойно. Эх, пару б миллионов франков! Вот разгулялся бы! – Мирча зажмурился от восторга.
– Сколько по-нашему? – Кишлак перевел взгляд на Александра.
– Немного больше, чем пятьсот тысяч долларов или шестьсот пятьдесят тысяч марок.
Кишлак потрепал Мирчу по кудрявой голове, похлопал по крепкой шее, подергал за подбородок.
– Нравишься ты мне, цыган певучий. Пойдешь со мной – лично от Кишлака получишь пять миллионов ваших паршивых франков. Ох, тогда загуляешь! Загуляешь?
– Загуляю, – испуганно согласился Мирча.
Кишлак улыбался и озорно глядел то на Скрипача, набравшего в рот воды, то на переставшего вмешиваться Курганова. Потом придвинулся вплотную к таксисту:
– Ежели ты – артист, то ведь ничего не умеешь? Точно?
– Машину вожу.
– Уже хорошо. В хозяйстве пригодишься. Поедешь брать банк?
– Какой? – не понял Мирча.
– Кто ж тебе скажет, какой? – рассмеялся Кишлак, пригладил белобрысые волосы и продолжил: – Неважно. Рискни вместе с нами – и станешь миллионером!
Мирча оторопел, решив, что над ним издеваются. Но когда взглянул на мрачного Курганова и философски безразличного Скрипача, понял, что здесь что-то не так.
– Платить будете? – спросил строго.
– Скрипач, дай ему тысячу. Пусть знает, что мы – не фраера залетные. Эх, цыган, я-то думал, ты с фантазией. Никто в жизни тебе больше таких денег не предложит.
– А я чего? Вишь, ничего. Если по серьезу, так согласен… Кишлак обрадовался, словно без случайно встреченного таксиста и не мыслил себе проведение операции. Погрозил всем кулаком.
– Цыган – он своего не упустит! – И снова, погладив Мирчу по кудрям, приказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164