За ней следит по меньшей мере целый штат сотрудников. И стучат на нее муженьку, и охраняют одновременно. Поэтому, коль уж вы всерьез беретесь за это дело, оружие придется покупать. Вы какой калибр предпочитаете?
Возникшая пауза красноречиво засвидетельствовала, что ни Курганов, ни Веня никогда не стреляли из пистолета.
– Понятно, – заключил Шлоссер. – Придется с вами в тир походить. Ее ребята стреляют на звук. И второе. Я уверен, что она появится в Каннах на открытии кинофестиваля. Лучше всего мотануть туда…
Эдди принесла чай, и деловой разговор оборвался, уступив место потрясающе сочной свинине.
Вечно спешащие москвичи, с трудом проталкивающиеся сквозь ряды лоточников и торгующих пенсионеров к входу в метро «Кузнецкий мост», ошарашенно глазели на то, как в арку, нимало не заботясь о пешеходах, медленно и уверенно въезжали «мерседесы-600». Со стороны казалось, что в Дом работников искусств пожаловали самые респектабельные и богатые представители российской культуры.
Некоторые любители поглазеть на знаменитостей останавливались и с любопытством всматривались в людей, выходящих из роскошных машин. Однако ничего ценного они не увидели, так как были быстро оттеснены крепкими ребятишками в костюмах с оттопыривающимися бортами, за которыми только слепой не угадал бы пистолеты.
В Дом важно и степенно входили гости. Не задерживаясь в вестибюле, они направлялись в старую часть здания, поставленного на реставрацию, туда, где в уютной каминной зале их ждал Цунами.
Это не была очередная сходка подобно тем, о которых взахлеб рассказывают газеты. Наиболее влиятельные «авторитеты» преступного мира решили обсудить назревшие вопросы в своем тесном кругу. Инициатором был всеми уважаемый вор в законе, ученик легендарного Бриллианта, Унгури. Ему одному удалось дожить до семидесяти лет и не потерять ни жизнь, ни влияние. Он приехал первым. В строгом черном костюме, с платочком в нагрудном кармане. Величественная седая голова была вдавлена в сутулые плечи, из-за чего Унгури редко поворачивал ее в стороны. Предпочитал смотреть только перед собой и даже беседовал, не глядя на собеседников. Его четверо телохранителей расположились в коридоре, ведущем в каминную. Унгури лет сорок в Москве держал Центральный рынок и с началом перестройки резко расширил свое влияние. Но был человеком старой закваски. Не лез в политику, не считал правильным заниматься собственным бизнесом. Любил сравнивать себя с огородником, в задачу которого входит поддержание порядка на своих грядках. Что и как на них растет – не важно, главное, вовремя заниматься прополкой, чтобы не завелись сорняки. Руководствуясь избранной тактикой, Унгури практически не сталкивался с правоохранительными органами. Это они частенько искали с ним контакты. Но он никогда не протягивал руку ментам и не решал с их помощью конфликты с конкурентами.
Цунами встретил его с распростертыми объятиями, питая привязанность к этому столпу воровской чести и хранителю традиций.
Вслед за Унгури ввалился Афанасий Груша. Говорят, когда ему дали кличку, он был худой и головастый. Но за годы странным образом стал соответствовать ей. Голова облысела и сморщилась, а тело наполнилось жиром, осело и приобрело форму самой настоящей груши. Единственное, чего он не потерял с годами, так это своей шустрости. В отличие от Унгури Груша, тоже давно коронованный вор в законе, постоянно ходил по лезвию ножа. И судил несправедливо, и лакомые куски перехватывал у друзей, и постоянно был одержим жаждой коммерции. Его расцвет пришелся на открытие «Интерконтиненталя». В общении Груша был чрезвычайно любезен и словоохотлив, особенно с теми, кого побаивался. Это прежде всего относилось к Цунами.
Несколько позже появился Батя. Пару лет назад ему была отдана пальма первенства, и с тех пор он внимательно и ревниво оберегал свой авторитет от всяческих посягательств. Бате недавно перевалило за полтинник. Он обладал совершенно неприметной внешностью. Чуть выше среднего роста, с небольшим животиком, с серыми, зачесанными на пробор волосами, прикрывавшими высокий лоб, контрастировавший с мелкими чертами лица. Одет был всегда в один и тот же серый однобортный костюм и черную рубашку без галстука.
Появление Бати означало, что больше ждать никого не следует. Еще трое опаздывающих «авторитетов» принципиальной роли в обсуждении вопросов не играли.
Цунами не стал дожидаться, пока его начнут расспрашивать о встрече с Кишлаком, и сам довольно обстоятельно рассказал о ней, заверив, что на какое-то время Кишлак будет держать себя в руках.
Однако Унгури выразил сомнения:
– От него следует избавиться. Если мы сейчас не заявим о своей силе, завтра творимый ими беспредел захлестнет нас с головой.
– Дело не в Кишлаке. Хотя убрать его не так просто. Сейчас все эти «отмороженные» разобщены. Готовы оторвать друг другу головы. Но только мы тронем одного из них, они немедленно объединятся. А это значит – большая кровь. И шансы наши в борьбе с этими сопляками не велики.
Батя не был настроен агрессивно. Он понимал всю сложность вопроса и, кроме того, осознавал, что для упрочения своего авторитета должен подчинить себе эти группировки новых лидеров, не признающих никакие законы. Но как это сделать – не знал.
– Нужно их включать в нашу сферу влияния, – сказал Батя, не глядя в сторону Унгури. – Для этого стоит делиться частью прибыли. Так потихоньку и приручим. Когда они поймут, что лучше брать пищу из рук, чем кусаться, тогда и начнут исправно подчиняться. Менты специально ничего не предпринимают и поплевывают через плечо, наблюдая за беспределом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164