Но с Маргушей тащусь от того, что она женщина. И я женщина. Завод невероятный. Мы слились в один клубок желания. Тело ее оказалось слишком мягким, даже каким-то ватным. И совсем другая грудь. Тогда, целуя и лаская Наташку, помню, балдела от ее груди. Желание рождалось от ощущения ее тяжести, упругости. У Маргуши довольно опущенная грудь. Мягкая, немного дряблая. Хотя форма еще сохраняется.
По груди понятно, что она немолода. Наверное, Маргуша знает об этом, потому что шепчет:
— Не суй ее в рот. Води кончиком языка по соску. Он у меня реагирует, как клитор.
Постепенно мое возбуждение иссякает. Я не хочу окончательно превращаться в пассив, продолжаю разводить Маргушу. Начинает раздражать вялость и какая-то тягучесть ее кожи. Трудно кончить с женщиной. Скорее кончишь с мужиком, когда делаешь ему минет. Эти мысли заставляют вспомнить о Бутончике.
Он тут как тут. Член еле влезает в рот. Все-таки мне больше нравится ласкать мужика. Когда занимаешься членом, возникает ощущение чего-то необъятного и в то же время чего-то тонкого и острого. Я балдею от уздечки. А вот клитор воспринимаю как нечто маленькое, недостающее. Если сравнивать языком, мужской член схож с иголкой. Ведь весь член, как таковой, язык не чувствует. Только некоторые жилки, шероховатости, головку и, конечно, уздечку. Вроде водишь языком по иголке, но не вдоль, а поперек. Клитор толще. Мягкий, округлый, даже когда уплотняется. И самое важное — нет скольжения по губам. Бутончик не кончает. Начинаю злиться. В этот момент все меняется. Маргуша бросает меня, отталкивает и садится на Бутончика, широко расставив ноги. Сперва не понимаю.
Потом доходит — он трахает ее сзади. Она властно тянет мою голову к себе.
Ладно, если желает, отказывать нельзя. Тем более, что между ног у нее иначе, чем было у Наташки: там все абсолютно выбрито, что доставляет удовольствие. Нет противных волос, значит, Маргуша готовила ее к ласкам. Это порождает во мне нежность к трогательно и беззащитно открытым ее губам. Маргуша начинает мне казаться таким мальчиком-девочкой, предлагающим свою любимую игрушку, чтобы я поиграла ею. Теперь новая забава. Я лижу и ее, и ускользающий ниже член Бутончика. Сама начинаю заводиться по новой. Охаю всей грудью. Особенно возбуждает чистота между ног Маргуши. Даже анал у нее розовато-нежного цвета.
На лобке заботливо выбрита тонкая полоска волос. Как будто выставляется передо мной. Вот как я ее люблю, ухаживаю за ней, забочусь, чтобы тебе было хорошо, вкусно. Маргуша орет и отрывает мою голову от себя. По-моему, она улетает, но продолжает болтаться на члене Бутончика. Как же я не осознала тот момент, когда он залез в меня пальцами? Сейчас начинаю ощущать, как что-то ерзает, болтается внутри. Свободно и не приделе. Никакие может достать до эрогенных зон. Но вдруг словно нажимает на какую-то кнопку. Боже, какое остервенение захватывает меня!
Хочу еще и еще. Такое ощущение, будто его палец согнут и давит в одну точку.
Невыносимо больно и приятно Он снова дотрагивается и отпускает. Где-то совсем близко к матке. Совершенно новое для меня чувство. Сильнее, чем при обычном акте. Когда просто вводится член, я чувствую на себе мужчину, своими губами балдею от легкого трения. А тут ощущения только внутри. Объемности наслаждения нет, оно уходит внутрь в одну точку и дает немыслимую остроту. Обычно кончаю, отдавая себя, а здесь наоборот. Как бы всасываешь наслаждение через узкую дырочку. Оно безумно бьет в голову. До отключки. Постоянная волна прихода и ухода. Точка во мне сжимается и медленно отпускает, чтобы снова сжаться. Там, во мне, эпицентр взрыва. Начинается. Сильно зажмуриваюсь, напрягаюсь, аж звенит в ушах. Все тело потрясает взрыв. Взрыв, который не кончается. Он длится. Меня кидает из стороны в сторону. Кричу, но вместо своего крика слышу крик Маргуши.
Неужели она тоже? Падаем с Маргушей в объятия друг к дружке.
Нас, пьяных и затраханных, Бутончик тащит в парилку. Обе сидим, раскинув ноги, а он хлещет нас березовыми вениками. По лицу, груди, бедрам. Мы, дуры, смеемся. Бутончик матерится, как сапожник. Теперь мы для него отъявленные бляди. И это нас веселит. Нам нравится быть блядями. Целуемся с Маргушей взасос. Долго тремся языками. Отхлестав и обматерив, Бутончик пинками выгоняет нас на улицу. Какое блаженство — упасть истерзанным телом в мягкий, пушистый, совсем не холодный снег! Как две ведьмы, катаемся по снегу, падаем в сугробы у темных высоких елей. Натираем себя и друг дружку невесомым белым снежным кремом. Лежим, задрав ноги. Над нами луна и розовое пузо Бутончика.
Визжа, шлепая себя по ляжкам, возвращаемся в трапезную и с озверением набрасываемся на еду. Я наворачиваю жирные куски палтуса с лимоном.
Маргуша, оказывается, двинута на овощных салатах. Мешает тертую редьку с апельсинами и заливает сливками. Бутончик заталкивает кровавыми от соуса пальцами большие куски сочного шашлыка. Не переставая жевать, умудряется хвалиться своим имением. Он, в отличие от дураков, обосновался в деревне. Здесь они с Маргушей черпают здоровье ведрами. А чтобы банька, дом и пироги всегда были наготове, положил крестьянам в округе месячное жалование. Да какое! Но суть не в Нем, а в коллективной поруке. Нанял бы он, к примеру, одно-то Степана Фомича. И что? Сосед этого Фомича от зависти обязательно спалил бы баньку, а избу разграбил бы. Атак месяц один получает деньги, месяц — другой, и дальше по кругу. В результате все кланяются в пояс.
Маргуша лезет к нему целоваться, гладит по пунцовым щекам:
— Альби — чудо. Всегда придумает умопомрачительный фокус. Он умеет направить человека в нужном направлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75