Когда процесс создания негритянки был закончен, Вакула отступил от стола, полюбовался результатом собственного художества и пригласил Волохова:
— Теперь можно и отметить нашу встречу.
Не успели они рассесться по местам и наполнить бокалы, как в зал вошел Иван Карлович Крюгер.
Банщик не растерялся. Театральным жестом указал на Вакулу и торжественно произнес:
— Вот, Егор Пантелеймонович захотел поужинать с сибирским размахом!
— Приятного аппетита… — выдавил из себя ошарашенный бизнесмен.
— Да вы присаживайтесь. Этого бутерброда на всех хватит, — довольный произведенным впечатлением, громыхнул Вакула и, подмигивая Тане, предложил: — Или предпочитаете хот-дог? Знаете, как у нас в Сибири хот-дог делается?
— Нет, нет, — в следующий раз! — воспротивился
Волохов.
Крюгер, ничего не ответив, провел беспалой рукой по пышной седой шевелюре и с достоинством покинул ресторан.
Глава 19
Присутствие в клинике Ариадны Васильевны создавало нервную атмосферу. Больше всех нервничал Петр Наумович. Через его руки прошло множество самых высокопоставленных пациентов. Но никто из них, уважая опыт и авторитет Чиланзарова, не пытался диктовать методы лечения. Старуха отличилась и в этом. Считала, раз он является другом ненавистной невестки, значит, не заинтересован в ее скорейшем выздоровлении.
— Я ей объясняю, что нужна еще одна операция, а она заявляет, что и так встанет на ноги! — возмущался он, сидя в кабинете Киры.
— Ну, так не делай!
— Я же врач!
— Выпей и успокойся…
На письменном столе стояла бутылка виски. Кира уже несколько дней ночевала в клинике, не решаясь возвращаться домой. Охранников Смеяна она боялась не меньше, чем бандитов.
— Через пятнадцать минут закончится рабочий день, тогда и выпью. А тебе пора с этим завязывать! — повысил голос Чиланзаров. В душе он любил Киру, но относился к ней, как к избалованному ребенку, не способному самостоятельно отвечать за свои поступки.
— Петя, иди ты… я к ней второй день не притрагиваюсь. Валокордин хлебаю.
— Переживаешь из-за Петелина?
— Кто сказал?
— Вижу. Я хоть и не Ядвига Ясная, а тоже кое в чем разбираюсь. Бьюсь об заклад, в особняке его нет!
— Но мы же со Смеяном точно по ее предсказанию нашли.
— Нашли! Я тоже в Москве много замечательных домов знаю. Могу послать по любому адресу. Вот у нас в Ташкенте мулла был — самый уважаемый среди узбеков. А почему? Потому что он на все вопросы отвечал односложно — ты прав! И все были довольны. Ибо каждый, задавая вопрос, хотел бы услышать одно и то же в ответ.
— Думаешь, Смеян не освободит его?
— Не знаю, насколько это нужно самому Смеяну. У него в Москве информаторов больше, чем у твоей колдуньи. Послушай меня — выбрось из головы этого Петелина… а заодно и Ядвигу. Поживи одна, без проблем.
— Я одна жить не умею, — неожиданно для себя призналась Кира и слегка смутилась. В последнее время она много думала о своей неприкаянной жизни. Несмотря на внешний шик, на два завидных замужества, на роман со знаменитостью, она все чаще и чаще ощущала полнейшее одиночество. У нее было все, кроме простого теплого человеческого отношения к ней. Хотелось уютно свернуться калачиком, уткнуться в надежное, преданное ей мужское плечо и забыть обо всем на свете. Но не получалось. Приходилось продолжать жить у всех на виду, играть по чужим правилам, подчиняться массе тусовочных условностей. Тратить здоровье, время и деньги, чтобы выглядеть счастливой, независимой, неприступной… Кира порывисто схватила лежавшего на полу Мальчика и прижала его к себе.
— Мы с ним самые одинокие существа на свете!
— Езжай-ка ты лучше к Ольге в Испанию, — покачал головой Чиланзаров.
— Да что вы все меня спроваживаете!
— Потому что лезешь не в свое дело! Без тебя разберутся! — возмутился Петр Наумович.
Кира уже собралась накричать на него, как в кабинет вошла Аля.
— Охрана сообщила, что к тебе приехал Суров.
— Этого еще не хватало! — взорвался Чиланзаров.
— Скажи, чтобы пропустили! — с вызовом ответила Кира.
— Черт с вами! Хотите превратить клинику в дурдом — превращайте! — Петр Наумович схватил со стола бутылку виски и выкатился из кабинета.
— Ты, действительно, хочешь его видеть? — удивилась Аля.
— Он не отстанет. Здесь с ним проще разговаривать. Не так страшно.
Суров появился, как всегда, с цветами и с обворожительной, ни к чему не обязывающей улыбкой.
— Я уж начал волноваться, не случилось ли с тобой чего. У дома охрана. Телефон не отвечает…
— От тебя охраняют.
— И все-таки меня пропустили, значит, не все потеряно.
— Ты о чем?
— Хочу вернуться к нашему последнему разговору.
— А… прости, но я ничего не помню. Пьяная была.
— Мы с тобой прожили не один год. Ты бывала и не в такой стадии.
— Годы берут свое.
— Не верю. О предложении в сто миллионов забыть невозможно.
— А про убийство Ады?
— Разве с ней что-нибудь случилось? — развел руками Суров. Не в его правилах было отвечать на конкретные вопросы. Дипломатическая практика приучила к постоянному маневрированию. К тому же он не исключал, что кабинет Киры мог прослушиваться службой безопасности банка.
У Киры никогда не хватало терпения доводить разговор с ним до конца. Она начинала раздражаться. У нее не было сил выдерживать словесную эквилибристику бывшего мужа. Поэтому, нервно закурив, она села в кресло, поджав ноги, и заявила:
— Будем считать, что я все помню. Можешь продолжать. Кабинет не прослушивается. Артем не любил тратить деньги на ерунду.
— Отлично! — Суров уселся на диван. Подтянул на коленях брюки, чтобы не мялись, спрятал внутреннюю напряженность за легким прищуром глаз и, соединив растопыренные пальцы, продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116