скорой помощи“ отвозили в больницу. Я обегал весь Манхэттен... Если они придут, я... уже не смогу даже защититься... Змея — страх и ужас. Отрубить голову, обезглавить змею...»Мак сунул в карман пистолет здоровяка, прихватил бумажник и начал осматривать содержимое его карманов, когда со стороны автостоянки до него донесся хруст гравия под чьими-то уверенными ногами. Глава 3 Болан отбросил бумажник и замер возле «мазерати». Он вытащил трофейный револьвер, и ему показалось, что тот весил тонны полторы. Сжав оружие в руках, он направил его в ту сторону, откуда доносились шаги. Ему очень хотелось, чтобы первый выстрел стал и последним. Палец замер на спусковом крючке. Болан не был уверен, что сможет нажать на спусковой крючок дважды.Человек на стоянке, должно быть, услышал щелчок взводимой собачки револьвера и замер.Болан пригнулся, правой рукой сжимая рукоятку револьвера, а левой поддерживая его снизу.Время, казалось, остановилось.Пока Палач двигался, он почти не ощущал воздействия снотворного, но теперь, в этой безмолвной темноте, на него снова вдруг начало наваливаться жуткое оцепенение.Он почувствовал, как дрожат его руки, и, внезапно приходя в себя, едва не нажал на курок.Болан про себя выругался. Первое правило боя — сколько раз повторял он это молодым новобранцам — не выдавать своей позиции.Ему казалось, что он потерял целый литр крови. Кровь текла и теперь. Болан почувствовал, как по ноге струилась теплая липкая жидкость. Рана, по всей видимости, опять открылась. Веки стали словно чугунные, глаза закрывались помимо его воли, голова невольно опускалась...Болан отчаянно боролся с охватывающей его сонливостью. Левой рукой он пошарил на земле и нашел пистолет Лу. Подтянув к себе оружие, Мак разрядил его и, глубоко вздохнув, отбросил пистолет на щебенку, подальше от своего укрытия.В тот же миг Болан обеими руками поднял свой револьвер, ожидая увидеть вспышку выстрела.Но вокруг стояла тишина.Болан ждал.И наконец услышал тихий смех.— Неплохо работаешь, сержант, — раздался голос Лео Таррина. — Но меня, парень, этим не возьмешь.— Сукин ты сын...— Спокойно, Мак, я иду к тебе. Если ты выстрелишь, я тебя больше знать не знаю.— Иди.Болан опустил револьвер, продолжая держать палец на спусковом крючке.— Ты что, спятил? — начал Таррин. — Зачем ты сбежал из больницы?— А ты видел когда-нибудь, чтобы загнанный зверь сам бросался в преследующую его свору?— Ты сошел с ума.— Возможно.— Да, на самом деле, Мак, никому бы в голову не пришло искать тебя в больнице. Ты был бы там, как у Бога за пазухой: полиция рядом, тебя ищут всюду, понимаешь, но только не в больнице!— Да это еще как сказать...— Что тут говорить!Болан сонно качнул головой, глаза его закрывались.— Послушай, а как ты меня нашел? — еле слышно спросил он.— Тебя видел один приятель, когда ты направлялся в город, — ответил Лео и постучал ногой по колесу «мазерати». — Неужели ты надеялся незаметно проехать через мост на такой шикарной тачке?— Твой доктор тоже неплох, — с иронией парировал Болан.— Ты просто невыносим.— Этот подонок напичкал меня снотворным, хотя я следил за каждым его движением.— Сто тысяч долларов, сержант, — это немало.— Кому ты это рассказываешь... И что теперь?— Возвращайся в больницу.— Это самоубийство!— Как знаешь. Можешь топать в зону акулы Каваретто, можешь снять комнату. Можешь просто прогуляться и помочиться кровью. Можешь оставаться здесь и валяться на траве без сознания... А когда Талиферо пришлют сюда своих «солдат» за этими трупами, то, не сомневайся, они прихватят и тебя, как сосунка.Лео сплюнул точно на капот «мазерати».— Так что решай, сержант!— Я ранен, мне нужна помощь...— А для чего я сюда пришел, кретин?!И, переходя на фальшивый патетический тон, Лео добавил:— Вперед, ребята! У меня пуля в сердце, две в легких, еще одна в голове, но мы возьмем эту высоту и водрузим там флаг Соединенных Штатов...Таррин подошел ближе, присел на капот машины, стоящей рядом с «мазерати», и продолжал уже нормальным голосом:— Ну так что? Ты принимаешь себя за Джона Уэйна или как? Здесь не съемочная площадка, операторов и статистов тут нет.— Осел!— Отнюдь. Во-первых, я больше ослов зарабатываю. Во-вторых, мой интеллектуальный потенциал намного выше среднего, я уж не говорю об ослах.Болан устало улыбнулся, с его губ слетело некое подобие смеха. Таррин заговорил жестче:— А теперь ответь мне! Я рискую и там, и тут. Нужна тебе помощь или нет?Болан чувствовал себя совсем худо и чуть слышно прошептал:— Помоги мне, Лео... * * * Медсестра оказалась молодой и красивой. У нее были густые черные волосы, маленькая упругая грудь, тонкая талия, хорошенький подвижный зад и точеные ножки. Именно такие нравились Болану, когда он располагал свободным временем и мог позволить себе думать о женщинах, хотя манекенщицы с идеальными формами были ему также безразличны как и больницы, иглы, прозрачные трубки и капельницы. Более того, он терпеть не мог эти бутылки с прозрачной жидкостью, подвешенные над головой, длинные эластичные резиновые трубки с иголками, как пиявки, присасывались к руке. Но что делать, если все это воплощало в себе жизнь.А жизнь Мак Болан любил больше всего на свете.Впрочем, и смерти он нисколько не боялся. Эту стадию Болан пережил много лет тому назад. За себя он уже не молился, так как не считал свою особу чем-либо примечательной. А вот за своего брата Джонни молился, и за любимую женщину, оставшуюся в Питтсфилде, и за нескольких друзей, чьи трупы гнили в болотах Вьетнама. Друзья эти навсегда остались для него молодыми и прекрасными, ибо мертвые не стареют.Мак Болан очень не любил незаконченных дел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41