Трагедия жизни Болана помогла ей понять его. Маку приходилось противопоставлять личное безличному, и в этом заключался парадокс. Мужчине, чью душу переполняли истинные человеческие чувства, приходилось скрывать свое истинное "я" за холодной маской равнодушия и циничности. Он нес смерть и разрушение в крестовом походе, в котором не осталось больше ничего личного. И все же он сумел сохранить свой внутренний мир, который не мог не восставать против окружающей его грязи и крови. В то же время, человек, стоящий на пороге смерти, начинает абстрагироваться от жизни, воспринимать ее как нечто не имеющее к нему никакого отношения.И напротив, жестокий человек, подлец и негодяй, лишенный даже намека на человеческие эмоции, может прикинуться достойным человеком, принося горе окружающим, не чувствуя при этом никаких угрызений совести. Люди плачут, Тоби. Да, действительно, настоящие люди плачут.Мак Болан был настоящим человеком — это Тоби наконец-то поняла. Слезы ее высохли, она приняла его таким, как он есть и сохранила ярость и возмущение для тех, кто того действительно заслуживал.В молчании они поехали дальше. Через несколько минут езды машина подъехала к современному зданию в северной части города. Болан загнал автомобиль в подземный гараж. Все так же молча Мак помог Тоби выйти из машины и повел к лифту. Кабина остановилась на двенадцатом этаже и Мак провел ее в хорошо обставленную квартиру, из окон которой открывался восхитительный вид на город.— Кого ты пришиб, чтобы получить квартиру? — поинтересовалась Тоби.— Снял на одну неделю. Никаких вопросов — были бы деньги.Она с интересом осмотрелась, пытаясь в обстановке найти нечто такое, что помогло бы ей понять этого человека... но ничего, конечно, не нашла. Здесь уже жил воин-одиночка, а не человек.Практически невидимые ниточки на полу и окнах указывали на то, что новый хозяин уже принял кое-какие меры безопасности от вторжения непрошеных гостей.Мак включил свет.В шкафу на полке лежала одна пара белья. В ванной комнате было только самое необходимое: зубная щетка, паста, бритвенный прибор, расческа, кусочек мыла и полотенце.Мак прошел на кухню и занялся приготовлением кофе.Тоби еще какое-то время помолчала, затем спросила:— Ты приглашаешь меня остаться? Или я не так тебя поняла?Наливая воду в кофейник, Болан ответил:— Предлагаю остаться.— Но почему?— Потому, что свалял дурака: позволил Чарли Фиверу уйти живым. Теперь он будет думать о тебе и обо мне. И может сделать кое-какие выводы. — Он поднял голову и пристально взглянул на девушку. — Правда, если ты выйдешь из подполья и нацепишь полицейский значок... Нет, даже тогда он может решиться убрать тебя. Эти парни на все готовы.Она прикусила губу и задумалась:— Я остаюсь и позволю себе первой принять душ.— А я надеялся, что мы сможем организовать совместное предприятие.Она сложила руки на груди и внимательно рассматривая что-то на полу, поинтересовалась.— Что ты имеешь в виду?— Ладно, забудем. Я думал, что мы оба «профи», больше ничего.— Да?Он отвернулся.— Извини. Давай не будем.Послушай, сержант... — начала она сердито.— Пошла ты к черту.— Ну, уж нет. Ты начат этот разговор, тебе и продолжать его.— Ты — полицейский, вот ты и продолжай.Она отстранилась от стены.— Так какие мы «профи»?Болан прикурил.— Я сказал, давай забудем.Но она уже не могла остановиться.— Если это намек, то я жестоко разочарована.— Никаких намеков.— Ну, хорошо. Да, я"профи". Я проститутка со значком. Ты это имел в виду? Весь прошлый месяц я спала с Тони Квазо. Если ты думаешь, что я сейчас буду за это извиняться, то, как ты говоришь, давай не будем.Мак улыбнулся.— Тоби, я убил больше мужчин, чем ты имела за всю жизнь. И у меня нет значка. Поверь, я не собираюсь бросать в тебя камни.— Ну-и ну...Мак некоторое время молча наблюдал за ней, затем бросил сигарету в раковину и открыл кран.— Послушай, — произнес он наконец, — у меня просто возникло внезапное желание потереть тебе спину. Понятно? Давай побудем просто мужчиной и женщиной. Давай хоть на немного забудем обо всем остальном. А то, что я сказал насчет профессионалов, не имеет никакого отношения ни к проституции, ни к убийствам. Просто я хотел сказать, что такие люди, как ты и я, ведут совсем другую жизнь. У нас нет времени и возможности разводить сантименты, танцевать до утра, смотреть друг другу в глаза и многозначительно вздыхать. Мы не такие как все, но и мы должны находить время для любви. Вот и все, что я имел в виду.— Ты говоришь о любви?— Да. Помнишь, что это такое?— Помню. А ты меня любишь?— Сегодня вечером, Тоби, я могу любить даже маму Дракулы, — тут Болан спохватился, что говорит не то. — Ой, нет! Извини, я не хотел сравнивать...Она тихо засмеялась и сказала:— Годится, сержант. Но только я первая потру тебе спину.— Согласен.И тотчас же сильные руки оторвали ее от пола и перенесли в другую, куда более приятную реальность.Палачу предстояла большая работа — начисто смыть с души Тоби Ранджер тяжелые воспоминания о Тони Квазо. И Болан справился со своей задачей наилучшим образом. Глава 9 Мак проснулся на рассвете, зная, что это может быть его последний рассвет, и все же благодарный судьбе за то, что он наступил.Женщина, лежащая рядом с ним, — еще одна страница книги его жизни. Он видел ее в различных обличьях, уважал и любил. А сейчас он познан ее суть, добыв эти знания известным всем путем.— Ты меня любишь?Конечно, он любил ее. Он любил их всех, ведь каждая в своем роде уникальна, и в то же время все они очень похожи — это женщины. История Адама и Евы была бы чистой воды выдумкой, если бы Создатель не прочувствовал это сначала сам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41