Но самым опасным был наезд крытого грузовика, перевозившего солдат срочной службы, на бензовоз, который к тому времени уже поцеловался с груженым лесом КАМАЗом.
Когда санитарные машины Блузмана подъехали к месту аварии, огонь уже во всю бушевал на отрезке не менее ста метров. Все придорожные кусты были охвачены бензиновым пламенем. Те, кто остались при столкновении живыми, выскакивали из опрокинувшейся машины и опрометью бежали сквозь пламя, по тлеющему мху, в сторону свободного от огня пространства. И среди бежавших был сержант сверхсрочной службы. Накинув на голову полы шинели, он сиганул в кювет, оттуда - на пожню, и стремглав устремился к желтеющей рощице. Но, видно, в тот миг не дано было ему спастись: разорвавшаяся вдруг на крупные сегменты цистерна, оказалась для сержанта опаснее фугаса. Задняя часть бочки вместе с прицепным крюком, проделав гигантскую дугу, грохнулась как раз в том месте, где находился военнослужащий. Его зацепило цепью, которая служит для заземления цистерн, и он с перебитым позвоночником упал и затих на мокрой земле.
Первым сержанта заметил заместитель Блузмана Семенов, который в прошлый раз отказался выезжать на стадион "Локомотив". Но когда "рафик" с подобранным сержантом хотел выбраться на дорогу, задние колеса машины безнадежно забуксовали в раскисшей земле. "Скорую" почти на руках выносили люди, оказавшиеся на месте аварии. И в том числе - двое постовых гаишников, а также Николай, Одинец, Карташов с санитарами Блузмана. Одна женщина, стоящая на обочине дороги, перекрестила удалявшийся "рафик" и, всхлипнув, произнесла: "Сохрани и помилуй его, Господь, он еще такой молоденький..."
Карташов с Одинцом были шокированы увиденным на дороге. Их поразили запахи сгоревшего человеческого мяса и эти запахи напомнили Карташову его поездки в крематорий.
- Какой дьявол свел этих людей в одном месте? - спросил Одинец. - Я иногда думаю, что нами кто-то бестолково дирижирует. Одного толкнет на пехотную мину, другого, как этого парня, в пекло огня.
Карташов ощутил, как шедший навстречу автофургон, обдал их мощной воздушной волной.
- Куда ты гонишь, Серега? - Одинец даже ухватился за баранку. - Если жить надоело, сделай одолжение, отправляйся на тот свет один.
- Туман действует на меня резко отрицательно...И сцены такие, что не хочешь, а втемяшишься в столб...Где тут поблизости можно купить пейджер? вдруг сменил тему разговора Карташов. - А может, отдать Татарину один из наших мобильников?
- Что-нибудь придумаем, ты ведь все равно к нему сейчас не поедешь.
- Сегодня, когда вернемся, ужрусь в стельку. А если этого не сделаю, убью Брода. Или тебя, оптимиста...
- Тебя, Мцыри, сейчас послать или по факсу? - Одинец сдвинул свои выгоревшие брови.
- Но я должен разрядиться, а самая лучшая разрядка - это стрельба по двуногим гадам...
- Одинец понимал, что его напарник находится на грани психического срыва, а этого ни ему, ни самому Карташову в тот момент не нужно было.
- Давай, Серго Орджоникидзе, не будем так далеко загадывать, мы только что с тобой видели, какие незапланированные вещи происходят в жизни... Сейчас сверни налево и по прямой гони до самой Ткацкой, - в голосе Одинца послышались увещевательные, усмиряющие нотки...
Когда они уже были в клинике Блузмана, к ним вышел Брод и велел ждать. Однако в жданках прошло более трех часов. За это время Одинец выкурил одиннадцать сигарет, а Карташов успел увидеть два сна - он задремал, положив голову на скрещенные на баранке руки. В первом сне все было хорошо: поезд, а он в купе за столиком, уставленном бутылками и разными дорожными закусками. Напротив, откинув голову к стенке и закрыв глаза, как будто сидит Галина Снежко. Она беззвучно шевелит губами, но он наверняка знает, что она читает стихи Есенина. Ему кажется, что это его сестра, но по кольцу на среднем пальце женщины, он понимает, что тут что-то не то...
Во втором сне он увидел почти реальные события 1993 года. Через туннель под Белым домом им надо было попасть в подвальное помещение, чтобы перекрыть отход баркашовцев. С Карташовым было четыре тюменских омоновца и двое бородатых типов, хорошо знающих московские катакомбы.
Они прошли целый лабиринт подземелий с несколькими, разного уровня, переходами, со стальными громоздкими дверями. Половина из них была закрыта с помощью штурвальных запоров, другая, наоборот - настежь, проемы в густой паутине. Когда они вышли на развилку, откуда-то сверху послышались лязгающие звуки и отдаленные голоса. Карташов рукой дал понять, чтобы бойцы заняли позицию по обеим сторонам туннеля, за поворотом. Бородачам он приказал отойти назад. И наконец, в темном далеке туннеля мелькнул и заплясал сначала один, а затем несколько лучей от карманных фонарей. Группа людей приближалась к перекрестку. В отсветах портативных фонарей мелькнул вороненый ствол, камуфляж, круглая белая свастика на рукаве черной униформы, тяжелые шнурованные ботинки десантников.
К Карташову подошел сержант Пантелеев и шепотом сказал, что, дескать, силы неравные и можно здесь остаться навсегда. И так же шепотом, Карташов послал его к такой-то матери, добавив, что если он боится, может уходить. Однако сержант остался, хотя нервы свои не сдержал: подправив ствол автомата, он выстрел, послав веер пуль поверху туннеля. Троекратное эхо оттолкнувшись от бетонных стен, раскатистой волной покатилась по всем закоулкам подземного лабиринта. В ответ понеслись огненные хлысты автоматных очередей и Карташов, крикнув "Ложись!", упал на сочащееся влагой дно. Он больно ушибся локтем о бетонку, однако автомат удержал в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98