Прошел вдоль ее отсыревшего бока, всматриваясь в темноту.
Над лесом вознеслись яркие сполохи - отражение невидимого за лесом пожара. И вдруг он заметил передвигающуюся тень. Кто-то галсами шел в его сторону.
И вскоре он увидел рослого, в распахнутом плаще человека, державшегося за живот. Он напоминал пьяного: человека вело из стороны в сторону, он спотыкался, издавая хриплые, булькающие стоны. И, видимо, растратив последние силы, мужчина рухнул на землю и затих.
Карташов подошел и наклонился. Ощутил острый запах крови, тяжелое срывающееся дыхание незнакомца. Тот лежал на боку, уткнувшись лицом в мокрую землю. Взяв человека за плечи, он перевернул его на спину. Спросил:
- Парень, ты кто?
В ответ неразличимые слова: "Уби...уби...не--ее-т..." Вялым, замедленным, словно в кино, движением его рука потянулась к внутреннему карману и неловко извлекла оттуда пухлый портмоне. Видимо, для слабых рук раненого он был слишком тяжел. Его губы едва слышно сложили слова: "Здесь... много...бабок, бери.. увези меня..."
- Приподнимись, старик, - сказал он незнакомцу, - я тебя оттащу немного в сторону, - хотя знал - бесполезно, ранение, судя по всему, было смертельное - в брюшную полость. Однако он приподнял раненого и тот, опираясь на него, с трудом встал на ноги. Отойдя от машины метров на тридцать, Карташов опустил человека на землю. Тот застонал, но тут же затих и Карташов почувствовал в руках обмякшее, ставшее бесполезным тело...
Он вернулся к машине и как раз вовремя: от дороги слышались шумы. Кто-то направлялся в его сторону. Люди в белом несли носилки, на которых лежали люди. Сзади шел запыхавшийся Брод.
- Мцыри, гоним! - голос Брода был неузнаваем. Они с Блузманом подбежали к своему "рафику"...
- Где Саня? - крикнул Карташов.
- Не знаю. Возможно, собирает оружие...Кладите Кадыка и второго в машину, - голос Брода был взвинчен до истеричности.
Карташов нервно закурил. Ему хотелось побыстрее отсюда убраться, но он стал ждать. На небе как будто что-то изменилось. Пригляделся: ручка ковша Большой медведицы заметно сместилась к северо-западу, ближе к полночи.
Зашуршала трава, от дороги бежали двое. Это был Николай с Одинцом. Когда они приблизились, на Карташова пахнуло пороховой гарью.
- Это ты, Мцыри? - спросил Одинец. - Я загадал: если увижу первым тебя, значит, все будет о"кэй.
- Садись в машину, Брод говорит, что надо отсюда в темпе сматываться.
- И Веня прав, там уже подваливают менты, - отдыхиваясь, произнес Одинец. - Сам видел четыре "уазика" и крытый АТН с омоновцами...
- Иди, скажи об этом Броду.
- Подержи, - Одинец сунул ему в руки два гранатомета.
"Рафик" уже выруливал из кустов. Карташов, скинув гранатометы в кузов, сел за баранку.
- Мцыри, гоним! - Одинец, захлопнув за собой дверцу, сразу же полез за водкой и надолго прилип к горлышку. Пил шумно, словно родниковую воду после долгого перехода через пустыню. Повернувшись к Карташову, исступленно заорал:
- Мцыри, мать-перемать, в двух шагах рота ментов, а ты спишь! Гони, ОМОН, пока трамваи ходят!
- Жду приказа - в какую сторону ехать.
- Вперед и налево! Брод велел возвращаться через Лобню. Я тебе все буду говорить, только ты, пожалуйста, выжми из "мерса" все, на что этот трудяга способен.
Карташов ориентировался по задним огням впереди идущих "рафиков", круто набирающих скорость. Однако совершенно неожиданно все стало складываться не так, как хотелось бы. Позади послышались резкие настойчивые сигналы. Зырнув в боковое зеркало, Одинец констатировал:
- Милицейский "уазик"...Куда ты положил гранатометы?
- Не будь психом, черт тебя подери! - Карташов не мог не понимать смысла сказанного его напарником.
- Куда ты засунул моих "мух"? - в голосе Одинца послышалось злобное нетерпение. Перебравшись через спинку сиденья, он скрылся в салоне. Погромыхал и, чертыхаясь, распахнул сзади багажную створку.
- Перестань, Саня, валять дурака, это же кончится вышкой, - Карташов крутанул руль и машина, сбившись с прямой, не позволила Одинцу как следует прицелиться. Он грязно выругался и снова приложился щекой к гранатомету. Микроавтобус вновь вильнул в бок и граната, прочертив ночь огненным бичом, буквально в десяти сантиметрах прошла мимо милицейского "уазика". Он резко тормознул, съехав на картофельное поле.
Когда Одинец вернулся на место, его ярость готова была испепелить все, с чем он соприкасался.
- Ну и мудак же ты, Мцыри! Если я скажу об этом Броду, он тебя пристрелит и выбросит на свалку.
- Если я тебе это позволю сделать, сосунок! - в висок Одинцу настырно уперся теплый ствол ПМ. И, видимо, в голосе Карташова было столько убедительности, что Одинец, словно контуженный, замотал головой и надолго затих...
- Что ты трясешь своей глупой башкой? - съехидничал Карташов. - Может, я тебе щенку жизнь спас, а ты тут мне устраиваешь первомайскую демонстрацию, - Карташов опустил руку, а затем спрятал пистолет во внутренний карман куртки.
- Ты, оказывается, иногда можешь быть Рэмбо, - Одинец протянул Карташову пачку сигарет. - Ладно, Серый, забудем, просто я сегодня насмотрелся такого...Сам не знаю, что делаю.
- Ты лучше свяжись с Бродом и скажи, что нас засекли. Спроси - что делать?
- И так ясно. Перед Лобней бросаем машину и пусть он нас где-нибудь подберет.
Но когда Одинец связался с Бродом и рассказал об инциденте с милицией, тот воспринял это достаточно спокойно, однако "подбирать" их не собирался. Велел машину оставить где-нибудь в районе Аксаково, а самим на речном трамвайчике добираться до Химок. Туда за ними приедет Николай. Однако все произошло по-другому. Когда в поле зрения появился дорожный указатель "Юрьево", Одинец приказал свернуть в сторону Витенево, находящегося на берегу водохранилища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98