-- Сейчас увидим, кто кого...
Трубин совершенно механически повторил жест президента, но тут же, словно устыдившись, снял с головы шапку и положил на колени. Поднес к губам микрофон радиотелефона.
-- Слышь, майор Костоправ, прищеми, пожалуйста, Расколову хвост, но так, чтобы всем было радостно...Прошу тебя, погрей мне душу...
Время для полковника как будто остановилось. Секунды превратились в вечность. И когда наконец раздались, один за другим, четыре разрыва, все его существо напряглось, со лба струйками полился пот. Поднятое взрывной волной снежное облако какое-то время парило над полем, а когда оно осело, все увидели, мягко говоря, не совсем заурядное зрелище. Под звездным небом, по обеим сторонам дороги, вздыбились хаотично разбросанные машины, которые напоминали искореженные танки, подбитые под Москвой героями-панфиловцами. Один "линкольн" лежал на крыше, другой, пробороздив широкую снежную борозду, замер на боку. "Роллс-Ройс", в котором находился Расколов, встав на попа, представлял собой жалкое зрелища. У него были оторваны двери, сорвано правое крыло, пуленепробиваемые стекла выбиты до последнего сантиметра. Больше всех досталось джипу и тяжелой "ауди": видимо, в них тоже попали осколки ракет, выпущенных из вертолета -- две кучи металлолома чернели на взбитом взрывами снегу...Из "линкольна" выбрался человек, но он не мог стоять на ногах и почти висел на распахнутой дверце...
Все, кто находился в машинах президентского кортежа, слышали, как вертолетный движок будоражит ночь, как по днищу бьют осколки потревоженного взрывами асфальта и машин, угодивших под залпы Костоправа.
-- Вы правы, Борис Николаевич, тонкой оказалась кишка Расколова. Очень тонкой.
Президент сидел и вертел в руках початую бутылку дагестанского коньяка.
-- Ну вы даете, Валерий Александрович! Теперь того и жди, когда вся российская пресса начнет лить на наши головы ушаты грязи...
-- Ну и черт с ней! Она и так озверела и изовралась, как последняя шлюха. Посмотрите во что наша пресса превратила похороны Льва Рохлина. Просто цирк! Во всем обвинила вас.
-- А мне не привыкать. Единственное, в чем пока меня не обвиняют -- в краже картин из Третьяковской галерее. Но, не сомневаюсь, еще дойдет и до этого. -- Президент вплотную прильнул к окну. -- Однако твой Костоправ неплохо ориентируется на местности...
-- Что вы хотите, Герой России! Это его вертолеты обеспечивали безопасный выход наших войск из Афганистана. За три дня ребята Костоправа наваляли моджахедов столько, сколько, пожалуй, за всю афганскую войну не положил весь ограниченный контингент...
-- Ладно, нашли, чем хвалиться! Лучше выясните, что произошло возле моей резиденции...
Глава семнадцатая
Первым по лестнице бежал Бронислав. Перед тем, как открыть дверь в подвал, он взял в каждую руку по гранате и, повернувшись к брату, приказал:
-- Выдерни кольца, сейчас мы тех, кто в подвале, немного встряхнем. Они подошли к тяжелой дубовой двери и Димка рывком распахнул ее, давая возможность Брониславу бросить гранаты. Они с металлическим перестуком покатились по цементному полу, прижались к плинтусам, и прогремевший взрыв сотряс здание, выбросив через дверной проем смерч дыма и пыли. В подвале они увидели человека, лежащего возле бурта с картошкой, второй, видимо, раненый, со стоном пытался отползти в темный угол.
Через окно хорошо просматривался ближайший сектор двора и узкая полоска звездного неба. И в какое-то мгновение, к их удивлению, куда-то исчезла автоматная трескотня, лишь однажды прозвучал выстрел, за которым наступила тишина. Димка, встав на колено Брониславу, начал выбираться из подвала. Они возвратились на дорогу тем же путем, каким пришли на территорию строения No9 -- через забор и мусорные контейнеры.
Небо по-прежнему было чисто и мороз стал еще злее.
Машина стояла почти впритирку с забором и потому ее нельзя было рассмотреть из окон дома. Это был приземистый "форд" темного цвета.
-- Ложись! -- тихо приказал Бронислав и первым упал у подножия забора. Пополз. Ему не хотелось тревожить небольшую ранку на кисти руки, но он понимал иначе незамеченным не подойдешь. В тусклом свете приборной доски он увидел силуэты двух человек. Он сразу же узнал голос говорившего по телефону: "Идет зачистка дома, через десять минут кончаем работу и уходим..."
"Ага, сейчас уйдешь", -- прокомментировал про себя Бронислав. Присевший у заднего колеса Димка, шепотом спросил: "Кривозуб здесь?" Бронислав кивнул.
Он на корточках обогнул машину и резко открыл переднюю дверцу. Ствол автомата, уперся в висок Кривозуба.
-- Сидеть, птаха! -- приказал Бронислав и эти слова были для Кривозуба, словно пароль. Это была его любимая присказка, когда дело касалось чьего-либо задержания или наведения порядка на таможнях. -- Сидеть, птаха! Убери грабли от кобуры.
На другой стороне машины шла возня -- это Димка вытаскивал из нее здоровенного лба, не успевшего воспользоваться автоматом. Удар прикладом в челюсть вышиб из него малейшую возможность к сопротивлению.
Сначала в "форд" забрался Димка -- он уселся на переднее сиденье и, уперев ствол в живот Кривозуба, ждал, когда брат устроится позади них.
Пленный молчал. От него исходили запахи дорогого одеколона, коньяка и дешевых сигарет. Кривозуб никак не мог отвыкнуть от "Примы".
-- Слышь, Клык, -- обратился к нему Бронислав, -- доложи своему фюреру, что зачистка закончена, -- ствол автомата холодил затылок его лютого врага.
-- Слышу до боли знакомые нотки, -- голос Кривозуба сел, однако, в нем не было и тени страха. -- Не думаю, что эта встреча тебе что-то даст. Ты же знаешь, проигрывает всегда тот, кто идет против своих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56